«Мойше! Если я вдруг опоздаю, то ты не жди меня, а стреляй первым».
* * *
В Атлантике разыгрался шторм. Судно швыряет как скорлупку. Пассажиров охватил ужас. Все ждут самого худшего. Один обезумевший еврей начал кричать:
— Господи! Спаси это судно! О, Господи, оно же тонет, его сейчас разнесет в щепки! Спаси же его!
Кто-то хлопает его по плечу и раздраженно произносит:
— И чего вы так расшумелись? Ваше оно что ли, это судно?
* * *
Старый еврей оказался в католическом госпитале на предмет операции. К нему подходит сестра-монахиня и спрашивает, кто будет оплачивать счет. Старик, тяжело вздохнув, объясняет:
— У меня единственная родственница — сестра. Но заплатить она не может, она старая дева. Она приняла католицизм и стала монахиней.
— Вы неправы, — взялась объяснять ему монахиня. — Мы, монахини, вовсе не старые девы, а невесты Иисуса Христа.
— Ну-у, тогда все в порядке: посылайте счет зятю.
* * *
Хотя он давно ушел от нас, ни одна книга еврейского юмора не может считаться полной без ссылки на этого мастера малапропизма (сказанного некстати — примеч. перев.), «царя острословов», голливудского гиганта Самуэля Голдуина. Вот несколько его перлов.
Знаменитый французский фильм «Заключенная» наделал много шума за рубежом, и Голдуин захотел приобрести права и снять собственный фильм на эту тему. Один из его режиссеров досадливо покачал головой.
— У нас не снимешь такого фильма. Там же одни лесбиянки.
— Ну и что? А у нас будут одни американки.
* * *
На одной из важных конференций по делам кино Голдуин, говорят, заявил:
— Хочу признать, что я, возможно, не всегда прав, но я никогда не бываю неправ!
* * *
В Англии Голдуин как-то вел переговоры с Джорджем Бернардом Шоу относительно прав на съемку фильма по его пьесе. Шоу не хотел, чтобы по его пьесам снимались фильмы, и поэтому ставил неприемлемые условия. Наконец Голдуин решил подействовать на него как на художника, а не как на бизнесмена.
— Послушайте, мистер Шоу, вы должны подумать о миллионах людей, которые не имеют возможности видеть ваши пьесы на сцене. Подумайте об этих миллионах, которые благодаря кино получат возможность познакомиться с вашим искусством.
— А, мистер Голдуин, — въедливо сказал Шоу, — вот в этом-то и разница между нами: вы думаете только об искусстве, а я — только о деньгах.
* * *
Голдуин гордился своей работоспособностью. Дабы сделать ему приятное, секретарша как-то говорит ему:
— Наши досье так разбухли, что я предлагаю уничтожить корреспонденцию, которой больше шести лет.
