— Группу? Зачем?
— Во-первых, он добился нашего восстановления на военной службе. Всех шестерых. Во-вторых, в финансовой части всех нас дожидается приличная сумма, как выразился адмирал, компенсация за моральный ущерб от безвременного увольнения из рядов. Наконец, в-третьих, перед нами открывается перспектива снова быть вместе и…
— А сумма большая? — оборвал приземленным вопросом высокие мысли командира доктор.
— Три твоих прежних месячных зарплаты.
Кажется, Зеленский не был настроен возвращаться на военную службу, но «жаба» пыталась его переубедить.
— Да, хорошие деньги, — поскреб он ухоженными ногтями начавшее лысеть темечко. — А когда надо дать ответ?
— Сегодня. Сейчас.
— Чего так скоро-то? А подумать?
— Некогда, Ваня, думать. Нам еще остальных предстоит отыскать, — пояснил Сом.
— А вылет через неделю, — добавил Хабаров. — Так что времени у нас мало — только на поиски разлетевшихся по стране товарищей.
Ванька помолчал, уперев взгляд в белоснежный угол холодильника. Затем, скрипнув зубами, сказал:
— Знаете, ребята… А ведь отношение к нам — рабочим лошадкам — все равно не изменится. Просто понадобилось сейчас господам начальникам решить какую-то сложную задачу, вот и вспомнили про нас. А решим — опять забудут. Вплоть до увольнения и всех сопутствующих «прелестей». Мы ведь это уже проходили. Почему же у вас такая короткая память?
В чем-то Зеленский был прав. Чиновники, включая тех, что при погонах, — народец в основной массе поганый и думающий прежде всего о себе. Да, встречаются редкие исключения, радеющие за дело, за справедливость и Родину. Такие, к примеру, как Сафонов. Но это, скорее, редкость, достойная занесения в известную книгу.
Но именно на личности Сафонова в разговоре с Зеленским Хабаров и решил сыграть.
— Разве адмирал нас когда-нибудь обманывал? — спросил он. — И касательно нашего оперативного увольнения… Неужели ты забыл, как он боролся за нас и разосрался с кучей начальников?
— Помню. К Сафонову претензий нет, — кивнул Иван.
— Ну так и забудь про остальную сволочь. Держи в уме адмирала — честного и нормального человека. Мы работали и будем работать для него и простых русских людей.
Вышло довольно убедительно. Даже Сом, занятый приготовлением второй порции кофе, одобрительно глянул на командира.
Разговор продолжался еще минут двадцать.
Наконец, почти полностью протрезвев, Зеленский тряхнул головой, вздохнул и выдал:
— Ладно, уговорили. С клиникой я завтра в первой половине дня утрясу вопрос увольнения. Что я должен делать дальше?
