Напротив двери остановилась Полина Владимировна, высокая, плотная, с торчащими из ушей и носа тампонами со свежей мочой. Свои похожие на подборные лопаты ступни она каким-то чудом умудрилась втиснуть в грубые тупоносые босоножки, да так, что сдавленная до бела кожа обнимала борта туфлей, а выше по ноге переходила в сизо-пунцовую варикозную икру. Ремешки босоножек въелись в эту пунцовость, и, чтобы избежать избыточного трения, Полина Владимировна подложила под них ватные прокладки. О том, чем эти прокладки были пропитаны, гадать не приходилось.
На нос Полина Владимировна нацепила роговые очки, через которые она рассматривала меня, стоящего по другую сторону решетки в одних кальсонах, пристально и очень неодобрительно.
– Ну, как чувствуете себя сегодня? Есть ли жалобы? – бросила она отрывисто, и заметно было, что мое самочувствие ее вовсе не интересует.
– Да что Вы, Полина Владимировна, какие жалобы? – ответил я, с великим трудом сдерживая язвительные нотки. – Я прекрасно выспался, ничего у меня не болит, а солнце душу согревает…
– Это хорошо, – врачица не заметила сарказма, однако скорее из отсутствия всякого интереса, чем по недоумию. – Как мочитеся?
О, Бог мой! Да есть ли в мозгах этой образины хоть что-то кроме этого! По употребленному ею окончанию «ся» я заподозрил в ней малограмотность, что давало мне шанс. К тому же, у меня зародилась кой-какая идея.
– Ой, Вы знаете, Полина Владимировна, очень хорошо, но…
– Что – но? – она сверлила меня глазами и уже начинала злиться за то, что я задерживаю ее всякими глупостями.
– Да вот, после услышанного вчера – я о Ваших методиках самолечения – я понял, что всю жизнь необдуманно разбрасывался столь ценным продуктом, как моча, вместо того, чтобы применять его для оздоровления и, как Вы вчера сказали, профилактики. Ведь профилактика не менее важна, чем лечение, не так ли? Но ведь, позвольте, как можно достичь хороших результатов, не имея никакого понятия о технике лечения? Вот вы… Неужели вы сами придумали все это?
Все! Сейчас мне крышка. Не разгадать столь открытого издевательства мог только умственно отсталый человек. Сейчас она, конечно, разорется и прикажет выпороть меня розгами и сослать на каторгу, или что тут у них принято… Ну, почему я не могу держать язык за зубами?
Однако Полина Владимировна не разоралась и даже не плюнула в меня сквозь решетку. Видимо, она и в самом деле была умственно отсталой и врачебный диплом получила в подарок от рабоче-крестьянской власти, потому что глаза ее вдруг потеплели, на дне их загорелся огонек и даже как будто легкая улыбка тронула ее омытые мочой уста.
