— Да на кой черт она мне нужна? Пусть убирается. Мне дети нужны.
— Вы в самом деле в ней не нуждаетесь?
— Никогда я ни за одну бабу не цеплялся.
— Но вы же знаете, что она своим трудом содержала вас всех?
— А я вам говорю: ни в одной бабе я никогда не нуждался.
— Скажите, вы в состоянии содержать детей?
— Кабы подвернулась подходящая работенка…
— Но можете ли вы получить хорошую работу?
— А кто тут виноват: я, что ли?
— Ну, у вас не раз была возможность…
— Кому какое дело! Я всегда был хорошим отцом моим детям. Ради них я работал, ради них попрошайничал и крал! Все соседи скажут, что я был им хорошим отцом.
— Но ведь все же приходу придется взять на себя заботу о них?
— Идите вы с вашим приходом! Пусть денег у меня нет, но зато есть честь, а она дороже денег. Человеку вовсе не нужно иметь полный карман для того, чтобы знать, что хорошо и что плохо.
— Ну, ну, не петушитесь!
— Ведь ребятки — мои, все до единого. По-вашему, это честно — отбирать у отца родных детей? А вы еще ее защищаете.
Взгляд его блуждал, как у раненого животного, и голос охрип, будто к горлу подкатил ком.
— Послушайте! Я к этим детишкам привязан больше, чем можно подумать. Я места себе не найду, пока не узнаю, где они.
— Как я могу вам это сказать, не сообщив, где мать?
— Они мои, по закону мои. Кто вы такой, чтобы нарушать закон?
— Вы уже об этом говорили.
— Когда она выходила за меня, она шла на все — на горе и на радость, так ведь? Мужу и жене самим следует улаживать свои дела. Нечего чужим встревать между ними!
— Вы хотите вернуть ее затем, чтобы делать с ней все, что вам заблагорассудится? И вы надеетесь, что кто-то станет вам в этом содействовать?
— Слушайте! По-вашему, мне все это приятно? Зайдешь в пивную, а там судачат насчет того, что у меня жена сбежала. Мало у меня и без того неприятностей!
— Вам следовало призадуматься над этим раньше и не доводить ее до ухода.
— Да кто говорит, что я ее довел? Просто, воротит от всей той чепухи, что о ней болтают. Она потеряла стыд. По-вашему, мне это приятно?
— Не думаю.
— То-то и оно!
Он бросил тачку и теперь стоял у края мостовой, как бык, готовый ринуться в бой.
— Слушайте, вы! Раз она моя, значит, могу делать с ней, что хочу. Я первый никого не обижаю. Но ежели кто меня обидит, он такое от меня получит, что ему небо с овчинку покажется.
— Да кто вас обижает?
— И не воображайте, что я боюсь полиции. Меня никакая полиция не удержит.
— Ну, а дальше что?
— Все вы слушаете ее одну. Знали бы вы, сколько у меня накипело!..
