— Как вас зовут? — спросил он.
— Мэй. Это я так придумала. Ваше имя я не спрашиваю. Все равно не скажете.
— Как ты недоверчива, крошка!
— У меня есть на то причины, сам понимаешь.
— Ну, конечно, вы всех нас, мужчин, считаете скотами.
— У меня сто причин всего бояться. Я стала ужасно нервная и никому не доверяю… Ты, наверно, убил много немцев?
Он усмехнулся.
— Это трудно сказать, пока не доходит до рукопашной. Мне пока не приходилось участвовать в таком бою.
— А ты, наверно, рад бы убить немца?
— Рад? Не знаю. Мы все в одинаковом положении, если уж на то пошло. Нам совсем не нравится убивать друг друга. Но мы выполняем свои обязанности, вот и все.
— Как это ужасно! Может быть, и мои братья убиты.
— Ты не получаешь никаких вестей?
— Нет, где там! Я ничего не знаю ни о ком. Как будто у меня нет родины. Все мои близкие — папа, мама, сестры, братья… Нет, я их, наверно, уже никогда не увижу. Война… она крушит и крушит все… разбивает сердца.
Она снова прикусила мелкими зубами нижнюю губу, будто огрызаясь.
— Знаешь, о чем я думала, когда ты подошел? О своем родном городе и о нашей реке ночью, при луне. Если бы можно было увидеть все это, я была бы счастлива. Ты когда-нибудь тосковал по дому?
— Да… там, в окопах. Но об этом не говорят, стыдно перед товарищами.
— Ну еще бы, — прошипела она. — Вы там все товарищи. А мне-то каково одной здесь, где все меня презирают и ненавидят, где меня могут схватить и посадить в тюрьму.
Он слышал ее учащенное дыхание, и ему стало жаль ее. Наклонившись, он дотронулся до ее колена и пробормотал: «Ну, ну, не надо!»
— Ты первый пожалел меня! Я так отвыкла от этого, — проговорила она глухо. — Тебе я скажу правду… Я не русская. Я немка.
Это признание, этот задыхающийся голос! Он подумал: «Что же, она воображает, будто мы воюем с женщинами?»
— Какое это имеет значение, дорогая?
Она посмотрела на него пристально, словно хотела заглянуть в душу, и сказала медленно:
— Мне это уже говорили. Но тот человек думал о другом. Ты очень хороший. Я рада, что встретила тебя. Ты в людях видишь хорошее, а это главное в жизни… потому что на самом деле в людях мало хорошего.
Он улыбнулся:
— Ах ты, маленький циник! — и подумал: «Да это и понятно».
— Циник? Как могла бы я жить, если бы не была циничной? Я утопилась бы на другой же день. Может быть, хорошие люди и есть, но я их не встречала.
— Я знаю очень много хороших людей. Она порывисто наклонилась к нему.
— Послушай, хороший… ты когда-нибудь попадал в беду?
