— А! — засмеялся он и постучал себя пальцем по носу. — Я могу что угодно сделать, юная леди!
— Ага, — Эйс сложила куртку и тоже легонько постучала его по носу: — Я тоже. Спасибо.
Старик отвёл голову немного назад. Но продолжал улыбаться.
Эйс ещё раз взглянула на фанатскую фотографию. Джонни Чесс. Когда ей было четырнадцать, она по уши в него влюбилась. Она пришла на встречу в фанклуб, и он туда действительно пришёл, величайший сын рока, вместе с гитарой. Она была знакома с одним из членов комитета, и он пустил её за кулисы поговорить с её героем.
Она хотела быть такой же крутой, как Джонни, просто поздороваться, постараться вести себя так, словно он нормальный человек, а не квинтэссенция её мечты.
— Как поживаешь? — сказала она, стараясь не смотреть ему прямо в глаза.
— Хорошо, — ответил он.
Разговор пошёл гладко, похоже, ему нравилась её прямота. Но затем он словно испугался, начал хвастаться знаменитостями, с которыми ему доводилось играть, и в конце концов отошёл с отчаянно надменным видом. Она стала предметом, чем-то, от чего нужно защищаться. Страхом, с которым лучше не встречаться.
Она ушла из фан-клуба в слезах, дав себе слово больше никогда не любить никого, с кем она не знакома.
И вот такие чувства вызывал ней этот сад. В нём было ужасное чувство близости, как когда говоришь с кем-то малознакомым, и вдруг он предлагает тебе стать гораздо ближе. Всё это место было на краю какой-то ужасной подростковой пропасти, и это только усиливало в ней ощущение того, что годы улетают. Старые устремления четырнадцати лет, любовь и ненависть к Джонни Чессу — они все вернулись во всём своём масштабе.
Старик посмотрел через плечо на садовую дорожку.
— А! А вот и ваш друг!
Эйс решила уйти, но библиотекарь строго нахмурился и взял её за плечо:
— Мне кажется, что вам нужно поговорить с ним. Он приложил усилие. Теперь ваша очередь, так? Хм?
Эйс посмотрела на него.
— Ладно, дедуля, уговорил.
Доктор нерешительно стоял, наблюдая за разговором старика и Эйс. Наконец, он осторожно шагнул ближе, словно выходил на поляну, на которой было полно далеков.
— Привет, — сказал он, пытаясь пересечься взглядом со спутницей.
— Ага, — Эйс сосредоточилась на одном из цветков в зелёной изгороди. Он должен был быть чёрным, как все розы в этом ряду, но его лепестки были пёстрые, чем-то больные.
Доктор раскрыл рот, чтобы что-то сказать, снова закрыл его, а затем повернулся к библиотекарю, который протянул ему руку. Доктор лишь посмотрел на руку, и старику пришлось её опустить.
