А Эйс не колебалась.
— А ну поставь его, мразь! — крикнула она, вставая. В классе зависла мёртвая тишина.
— Что ты сказала? — прошептал учитель, опуская руку. — Как ты меня назвала?
— Я сказала «мразь». Худших ругательств я в восемь лет ещё не знала.
Эйс опрокинула ногой парту и, на глазах поражённых одноклассников, подошла к столу учителя.
— Я ненавидела это место, и тебя ненавидела, потому что тебе нравилось делать это, — она сложила руки на груди и смотрела на побагровевшего учителя. — То, что ты заставил меня выглядеть, как ребёнок, ещё не значит, что я должна себя вести как маленькая.
Она ожидала, что Уоткинс попытается наказать её так же. И тогда она узнает, будет ли удар между ног менее болезненным, если ударит маленькая девочка. Но дверь снова открылась, и в класс вальяжно зашёл Чед Бойл.
— Простите, я опоздал, — пробормотал он, уставившись в пол, а затем поднял голову, и в его глазах сверкнула радость: — Что, снова проблемы с паком?
Эйс сверкнула на него взглядом, жалея о своём девчачьем виде.
— От человека не зависит то, кем он родился. У тебя самого проблем полно. Это по твоему лицу видно. Но это не значит, что тебе можно причинять боль другим людям. Не произноси больше это слово.
Весь класс взорвался хохотом.
— Какое слово, командирша Дотти? Слово «паки»? Тебе слово «паки» не нравится?
Эйс побежала на него, жалея, что у неё нет рогатки, или меча, или хоть чего-нибудь. Как ей драться по-взрослому? Сама попытка выставляла тебя ребёнком. С оружием она хотя бы себя саму смогла бы обмануть.
Боже, как же ей это было противно.
Бойл стоял и улыбался. Эйс ударила его со всей силы по животу, надеясь, что этим всё и закончится. Она уберётся отсюда. Но Бойл схватил её за руку, с пугающей силой заломал её, и Эйс вдруг оказалась распластанной на полу.
Уоткинс и Бойл стояли над ней. Дети смеялись и улюлюкали, даже Шрила.
Значит, они не ошиблись. Это был Ад. Худшее, что она могла себе представить — снова стать маленькой беззащитной девочкой. Дальше будет только хуже.
— Ты не сможешь уйти, — смеялся Бойл, поднимая её за волосы. — Тебе некуда деться. Мы будем повторять школу, и все мои друзья и учителя буду считать, что я самый лучший. Мы тебе покажем, что в тебе нет ничего особенного. Что ты просто дура, которая любит паков, и у которой мама шлюха. А потом, если тебе очень повезёт, я снова убью тебя кирпичом, и ты сможешь начать ещё что-нибудь, другую игру. Но ты не бойся, Дотти. Я буду тебя навещать. Мне здесь нравится. Кто теперь тебя спасёт?
