Поэтому, хотя в мозг носителя вернулся Времяточец, в голографическую систему, в ландшафт данных, образовывавший память естественного мозга, загрузилась Катака.
Она всё ещё считала себя художницей и гордилась той иконографией, которую она установила в мозге. Большая часть её творений, к примеру, «пирс побережья Ностальгии», были там, куда она могла подглядывать лишь мельком, поэтому они были созданы естественным путём. То же касалось и Библиотеки, довольно распространённой метафоры для больших хранилищ данных, которые образовывались у природных существ. Правда, ей едва удалось проникать в эту область и контролировать её.
А вот Ад подчинялся только ей.
Он размещался в отделе памяти, специализировавшемся на управлении и обработке подавляемой информацией. Он был связан с Провалом бессознательного. Здесь обрабатывались образы из снов, мощные старые символы, и беспокойные кошмары, они рационализировались либо вышвыривались обратно, откуда пришли. Иштар просто дала этому месту логичность, замысел. До того, как она вошла в эту страну страхов, тоски и снов, этот мозг бунтовал, готовился вышвырнуть её, сжать область заражения в точку и выдворить его. Как только она захватила это место и обосновалась в нём, субъект перестал сопротивляться.
Было такое впечатление, что его разум хотел пытки, нуждался в ней для того, чтобы очиститься от вины. Контроль извне был принят с радостью, как полоумный псих радуется анестезии.
Ступив в мысленный пейзаж памяти носителя, Времяточец бросила взгляд в Провал, в чёрные глубины, где лежали ответы.
Она задержалась лишь на секунду. Быть может, некоторые вещи ей лучше не знать.
***
Эйс рухнула на маленький стул и закричала.
Тонким, высоким голоском.
Её телу снова было восемь лет.
Итак, началось. Это будет настоящая боль. Ей нравилось её тело, она много сил приложила к тому, чтобы любить его, полагаться на него, находить в нём утешение. Это было такое несчастье, какого она никогда не представляла. Не настоящая боль, а жестокость, из-за которой хотелось спросить «за что?». Ни грудей, ни женственности, ни силы в руках. Лицо Эйс сжалось от муки. Нет. Рано ещё. Это она переживёт. И следующую боль тоже. И следующую.
Превозмогая огромный физический страх, она заставила себя осмотреться. Не важно, как она выглядела, она Эйс. Не Дороти. И уж тем более не Дотти. Эйс.
Она была одета в свои старые розовый свитер и джинсы, сидела за партой. Первая парта, левый ряд. Это, по её опыту, было единственным способом добиться от учителей ответов на вопросы — быть у них перед самым носом. Позади неё сидела Шрила, которую она сейчас… тогда… даже не знала толком. А за Шрилой должен быть… не оглядывайся пока. Вначале привыкни к обстановке.
