— Я польщен, — начал Иржи, — что такая чудесная певица и прекрасная женщина решила составить нам компанию. Вам что-то заказать?
— Если можно, — скромно улыбнулась она, — клюквенный морс и гуляш с овощами. Мне еще сегодня выступать!
Пока ждали заказ, Иржи разговор продолжил:
— Какая красивая баллада! Я раньше ее не слышал. Признаться, она задела меня за живое! Перед моим взором так и стоит бледный молодой человек с потухшим взглядом и сверкающим рубином вместо сердца… И старуха, скрюченными пальцами тянущаяся к его обжигающему жару! Кто, если не секрет, придумал эту песню?
— Не секрет, — улыбнулась женщина. — Ее придумала я.
— О-о! Это необыкновенно! В вашей прелестной голове возникают такие самобытные образы! Так и хочется взять карандаш!
Молодая женщина покраснела. Кажется, она действительно была польщена.
— Я написала цикл баллад о здешних местах. — Наконец, справившись со смущением, сказала она. — Когда меня пригласили сюда выступать, я ни о чем таком не думала вообще! Но, когда переехала, то стала видеть очень яркие и живые сны. То мне улыбалась среброволосая девушка в цветастом платье, то, прямо живым, к стене замка приковывают юношу, пробивают ему сердце… А девушка — она мертва и ничем не может помочь своему другу. А тот еще дышит. Понимаете?
Певица шоколадными глазами посмотрела на художника.
— Он теперь не может умереть. Обреченный на вечные муки, он висит на стене, а вместо живого человеческого сердца — огромный пульсирующий рубин! И старая, сморщенная старуха греет о его жар свои руки, постепенно превращаясь в молодую девушку…
— Ужас какой! — не выдержал охранник Игнац. — Когда на войне стреляют, то течет кровь, и человек умирает. Но то война!
Он потер большой рукой лоб и щеку, на которых были едва заметные следы от осколочного ранения.
— А кровавые сказки… — Он передернул плечами.
— Каждому свое. — Мило улыбнулся сразу обоим собеседникам Измирский и задумался. Что-то такое ему сегодня днем снилось… Но он не придал этому большого значения, списав на ночные алкогольные пары.
— Спасибо! — Женщина сложила салфетку. — Мне пора на сцену.
Иржи вежливо встал и отодвинул ее стул.
— Мы же увидимся, не правда ли? — Она, чуть ли не умоляя, заглянула художнику в глаза.
— Обязательно. — Показал он ровные зубки. — Мы с другом, — Иржи кивнул в сторону охранника, — обязательно завтра придем на Ваше выступление, госпожа Эстер! Мы здесь, в отеле, на какое-то время непременно задержимся!
