— Решено. Будем проситься, — прогнал тишину Марк.
Варвара прыснула со смеху.
— Вы серьезно считаете, что станете охотниками и сбежите? Умоляю. Нет шансов. Я точно знаю. Сериалова помните? Он влюблен в меня. До вас я больше года находилась здесь в одиночестве, и Дима часто приходил, общался со мной. Он-то и рассказал, через что прошел. Жаждете переметнуться? Вперед! Но учтите. Сначала один месяц вас тренируют, еще два после — с глаз не спускают. Первые три с половиной года живете под «охотничьим арестом», то есть привязаны к кураторам. Только на четвертом году заметите: вам доверяют. Из тюрьмы сбежать шансов больше. И это при том, что выбраться отсюда не-во-змо-жно.
— Если Сериалов влюблен в тебя, почему ты еще здесь? — подняла голову Аксинья.
— Потому что он — трус и слабак. И я лучше сгнию в камере, чем стану одной из этих.
Через три дня придет приказ о назначении Олеся Азарова магом-охотником. Катерина сказала, из-за торжествующего в стране бюрократизма многие дела затягиваются на недели, и по современным меркам семьдесят два часа ожидания — очень даже быстро. Она пообещала, что его больше не тронут. На просьбу не трогать сокамерников она только рассмеялась.
— Как думаете, правда, что люди хотят нашей смерти? — едва слышно спросил Олесь.
Варвара указала на него пальцем и со скепсисом взглянула на Матвея.
— И он — твой парень? Небо и земля.
— А что такого? — недоумевал Олесь.
— Ты случаем не из параллельного мира? — Олесь теперь заметил, что голос у Варвары грубый. — Три часа назад тебя пытала Катерина — самка из отряда приматов. И еще пять или шесть миллиардов приматов хотят сделать с тобой то же самое. В каком месте ты увидел у них желание тебе помочь?
Проскользнувшая между ног Сатана привела Олеся к мысли: быть человеком разумным само по себе уже наказание. В нем зарождалось странное и прежде незнакомое чувство. Неприятное, противное и пугающее. Кажется, он ошибался в людях.
Потрепав хаски, Олесь поднялся и направился в туалет. Матвей встал, чтобы последовать за ним, но жестом ладони Олесь попросил остаться. Он перешагнул пятна крови и оказался по другую сторону двери. Когда-то белые, но теперь кровавые кроссовки вновь наступили на страшную, пахнущую железом, жидкость.
Под раковиной, скорчившись, лежала Хмылка. Светлые волосы девушки слиплись и окрасились от крови. Открытые глаза неподвижно смотрели на стену. Изредка они закрывались. Олесь не мог угадать: отчужденное поведение подруги связано с мощной вспышкой гнева в лесу или с попаданием в тюрьму?
