— Познакомься с «железной девой».
Шкаф закрылся. Чувствуя нарастающую панику, Матвей стал биться о дверь шкафа и кричать:
— Скажи, зачем все это? Зачем? Чего вы добьетесь бесполезными пытками?!
Но Алексей, кажется, не обратил внимания на вопросы и вышел из кабинки. Матвей нащупал заднюю стену, а в ней что-то острое. Гвозди? Иглы. Очень тонкие и длинные. Он ударил дверь кулаком и тут же вскрикнул: из двери полезли те же иглы. Под ногами завибрировал пол. Матвей затаил дыхание в ожидании острых штуковин в полу. Но они не появились. Вместо этого стены «железной девы» стали сужаться, лениво приближаясь к телу.
«Меня захотели в решето превратить?» — мысль, что через несколько минут он умрет, пугала меньше, чем мысль о том, что ждет Хмылку и Олеся.
Взгляд вверх. В самом верху было крошечное отверстие, через которое пробивался жалкий кусочек света. Одна хорошая новость: от нехватки воздуха он точно не умрет.
Матвей решил: чтобы не запачкать, футболку и брюки надо снять. Он стянул футболку и закинул на плечо. Брюки снять не успел: стены оказались настолько близко, что уже нельзя двинуться с места. Во рту пересохло. Ладонями Матвей схватился за иглы, пытаясь отталкивать стены. Безрезультатно. Он попытался сломать их. Не получилось. Ужас окончательно сковал его.
Первые иглы вонзились в бока. Боль была не такой сильной, какой ее ожидал Матвей. Словно разом укусили тысячи пауков, а укус их как начался, так и не останавливался. Затем иглы вошли в живот, грудь и ноги. Еще позже — в спину. К лицу иглы приблизились в последнюю очередь. И только когда они ткнулись в щеки, Матвей завопил. Завопил одновременно с Хмылкой и Марком.
Дыхание Олеся сбилось. По лицу растекалась теплая вода. Минут пять назад его провели в кабинку под тридцать шестым номером сто второй комнаты. Уложили на операционный стол, связали конечности, чтобы не дергался, и голову. В рот вставили железную воронку. Из других кабинок доносились стоны и вопли: чьи именно — разобрать он не мог. Лица тощего и рыжеволосой размывались — в глаза попали капли. Катерина провела пальцем по краям его глаз и обратилась к Алексею:
— Любимый, правда Азаров похож на ребенка? Такой славный, такой хороший. И лицо доброе.
— Милая, мы не можем себе позволить завести детей. За ними нужен уход.
Над глазами мелькнула пятилитровая бутыль. Алексей осторожно пристроил ее к воронке, и вода потекла Олесю в рот.
— Я не про это, дорогой. Оставим уж его-то? Скажем, что он сам захотел стать охотником?
