— Любимый, давай все-таки посетим Италию, а не Британию? — игриво промурчала Катерина. — Ты пробовал оссобуко по-милански? А сицилийские аранчини? Умоляю, милый, будь котеночком!
От приторного голоса охотницы Матвею захотелось блевануть. Он с презрением фыркнул. И не почувствовал, как в руку вцепилась игла.
— Нет, милая. Я не люблю еду.
— А меня? — Катерина сделала обиженное лицо, заполняя пробирку кровью Хмылки. — Меня-то любишь?
— Милая, котолый день повтоляю: я люблю только тебя. Но хочу посмотлеть экспозиции знаменитых магов и магоболцев в лондонском музее!
— Ну и фу!
Неожиданно для всех вскрикнул Марк, и пистолеты стражей нацелились ему в голову.
— Я не понял, ты впервые иглу держишь, что ли?! — Марк ударил Сериалова по руке и сам себе ввел иглу.
Катерина расхохоталась, потеряв при этом всю раздражающую Матвея притворно-сладкую влюбленность. Алексей лишь сморщил нос и сказал:
— Малк, лекомендую тебе быть вежливее с нами, а лучше — уважай нас. Ты посмотли, какой Дима бледный. Он клови боится. А чего боишься ты, Малк?
Марк снял пробирку с иглы, вставил другую и прорычал:
— Боюсь, что вместо меня тебя убьет кто-то другой.
Он разругался матом. В свое время Хмылка научила его очень многим грязным словам. А вот сама она молчала, покорно разрешая Катерине забирать четвертую пробирку. Катерина резко выдернула иглу и обратилась к мужу:
— Любимый, может, убьем его?
— Милая, ну не слазу же.
— Грушу?
— Да. Слышал, Дима? Веди Малка к глуше!
Что за груша — Матвей не знал. Побледневшее лицо друга говорило: что-то очень нехорошее. Дима поднял Вишневского.
— Оральную или анальную? — спросил он.
— Леши сам, — бросил Алексей, прицепив к месту укола пластырь. — Вставай.
Стул упал, когда Матвей поднимался. Сердце, только что бившееся ровно, заколотилось быстрее. Он не боялся пыток, даже больше: ничего не боялся, кроме потери семьи. Но сейчас организм выдавал страх. Боковым зрением он заметил, как Марк с Дмитрием скрылись в одной из кабинок.
— Вставай, мерзкая тварь, — прошипела Катерина, — пойдешь на «колыбель».
И снова слово с незнакомым значением. Матвей метнулся к Хмылке и успел ее обнять, прежде чем Алексей, несмотря на его худобу, сумел с легкостью оттащить.
— Да отцепись! — прошипел Матвей, чувствуя боль в зажатом плече.
Алексей развернул его и направил к крайней кабинке. Внутри стоял железный шкаф в форме матрешки. Охотник достал из кармана черную коробочку, оказавшуюся пультом. Как только по команде шкаф открылся, Лисицын впихнул Матвея внутрь.
