— Ты хоть раз признавался в любви парню?
— Конечно, нет!
— Вот и я не знаю, как это делается.
— Может словами, бляха медная? — саркастично высказался я.
— Не думаю. Мужчины слишком тонко устроены, — уже откровенно забавлялся Новиков. — Ну, знаешь, все эти душевные метания, ранимые души.
Я набрал в лёгкие воздуха до самого упора.
— Я влюблен в тебя, комедиант хуев.
И сбросил.
Сердце норовило сломать ребра и ускакать на прогулку по паяльной доске, так что пришлось придержать грудину рукой, дабы угомонить мои непослушные органы. Даже дыхание отказало. Всё против меня. Как теперь жить-то?
Божечки-картошечки, что я сказал…
Через пару минут Данька начал перезванивать, и я с ужасом уставился в экран, удерживая сотовый дрожащей влажной ладонью.
Взять трубку оказалось сложнее, чем признаться. Намного сложнее.
— Ну? — наконец, хмуро буркнул я, вертясь на стуле так, словно он припекал мне тайник.
— Я тоже тебя люблю, мой маленький хитрый грубиян.
И сбросил, говнюк.
========== 12 - Веретено уныния и страсть ==========
Страсть.
Как много и как мало в этом слове!
Всё проще простого, думал я. Когда шомпол ноет от одиночества, его надо куда-то присунуть, чтобы на время почувствовать свободу от недостойных мыслишек. И превратиться из похотливого гандона в обычного, привычного миру Костяна-Понго-Тесакова. Страсть или желание — просто двигатель, название древнего, как сама жизнь на Земле, стремления впрыснуть кому-нибудь свой генный материал.
О, боже. Как же я ошибался.
Первые открытия начались, когда я вернулся из больничной ссылки, отдохнувший-отоспавшийся и готовый к новым приключениям на своё седалище. Пару дней всё шло относительно ровно, и мы с Новиковым общались почти как до истории с гейством — подшучивая и расслабляясь в обществе друг друга, помогая на парах, просто наслаждаясь возможностью находиться рядом.
А потом началось…
Даня сидел на скамейке, согнувшись в три погибели, среди числа остальных, загнанных на физкультуре до полной невменяемости. Он был в первой партии, а я к своему забегу только готовился и ошивался неподалёку, разминаясь.
Мой взгляд упал на его спину и что-то внутри заклинило. Как есть. Клац и всё. Оси-шестеренки остановились.
Ниже линии волос Новикова торчали позвонки, с висков стекало, руки подрагивали от напряжения, а сбитое напрочь дыхание разрывало раскалённый воздух.
Я так засмотрелся, что пропустил свой старт.
— Тесаков, шевелись! — прикрикнул препод.
Косплея сломанного робота, я сдвинулся с места. Мыслей в голове не было. Никаких. Только тишина и одна-единственная картинка — загнанный Данька.
