Вздыбив серебристо-серые перья, Ньютон тихо пискнул от удовольствия.
— Хорошо тебе, — продолжал я изливать душу своему кухонному немногословному психотерапевту. — Или попугаи тоже по кому-нибудь скучают?
Я сунул палец между прутьев. Ньютон потрогал его сухим шершавым языком, слегка придавил клювом и отпустил.
— Добрый вечер.
До середины дня я бродил неприкаянной душой, но к двум часам сел-таки за паяльник. Недоделанная плата укоряюще смотрела на меня из коробки своими вытравленными контактами, и я решил, что не имею права и дальше оставлять её в неполноценном виде.
Но как только мобильник завыл мелодию, которую я выставил на Даньку, печаль как ветром сдуло, а внутри заёкало от радости.
Что-то подсказывает мне, что сеанс у Ньютона не помог.
И что я идиот.
— Нэ? — сняв с жала припой, я сунул паяльник в держатель от греха подальше.
— Привет, Блэкджек, — судя по фоновому шуму, Новиков стоял на улице. — Как самочувствие?
— Да нормально, что со мной будет?
— Эй, ты мне зубы не заговаривай, человек-беда. Что делаешь с кучей свободного времени?
— Я паяю.
— Что, весь день? Решил создать микропроцессорное оружие?
— Нет, последние два часа. Ты же знаешь, я сумрачный гений и целый день мне не потребуется. Ты как там? Уроды не донимают?
— Мелькали на горизонте, но так и не решились подойти. Не волнуйся, я перед выходом из универа сохранился.
— Будь поосторожнее, ага?
— Осторожность — моё второе имя.
Мы оба замолчали, задумавшись о чем-то своём. И как только я собрал в сгусток бедовой суперсилы всю свою решимость, чтобы высказать, что думаю о последних днях, Данька сказал:
— Я соскучился.
Мысль, мгновением назад бывшая четкой и ясной, превратилась в нечленораздельный набор звуков, но решимость осталась, так что я уже не смог остановиться:
— Мнелыанп… э-э-э… ан…
— Ты точно в порядке?
— Кхм, в полном, — шлепнув себя ладонью по лбу, я обреченно вздохнул. — Тоже.
— Если честно, всё это напоминает мне влюбленность.
— Ну… может, это она и… есть? — я сказал это настолько осторожно, что даже рефлекторно оглянулся, проверяя, не стоит ли кто за спиной.
— О, мы почти откровенны друг с другом, — веселый голос лишь накинул баллов моему неловко-радостному состоянию.
— Странно было бы делать то, что мы делаем, без… неё.
Почему? Почему мне было так нелегко произнести то, что вертелось в голове почти постоянно?
— Не заставляй себя, — успокоил Данька. — Я не к тому, что хочу вытянуть из тебя признание.
— А я к тому, что хочу это сказать.
