— Завтра в семь?
— Завтра в семь.
— Пока, Профессор Б, выздоравливай поскорее.
— Ага. Конец связи.
Я сбросил и вытянулся во весь рост, чувствуя растекающуюся по телу слабость. Неделя постельного, хах. Получается, минус завтрашний день, почти шесть суток одиночества.
Думаю, небольшая разлука нам обоим пойдет на пользу.
Данька действительно оделся прилично, более того, весьма и весьма дорого. Черная рубашка сидела на нем, словно влитая, идеально обтекая фигуру. В дополнение шли строгие джинсы, дизайнерские часы на запястье. Так что домой ко мне заявился прямо-таки мажор.
Только задорные искры в глазах напрочь разрушали образ — какой тут обольстительный мачо, когда оборотень-долбоёб.
Я же ходил в утепленно-домашнем, а потому почувствовал себя несколько неуютно рядом со столь элитной невъебенностью.
— Пап, это Данька. Помнишь, я рассказывал?
— А, Новиков который? — улыбнулся отец, пожимая ему руку. — Спасибо, что терпишь моего сына.
— Па-а-а-п.
— Я знаю, это нелегко, — продолжал он. Данька моментально подхватил волну, покачал головой и сунул отцу пакет.
— Андрей Юрьевич, я вам рыбку принес, хоть расслабитесь немного. Тяжело, наверное, за ним присматривать?
— Охо-хо, спасибо! Не то слово, лежит, ноет и всё ему не так.
— Знакомо.
Короче говоря, спелись они за считанные минуты, а пара-тройка выпадов в мой адрес лишь закрепила союз. Уже к семи пятнадцати папа был от Даньки в восторге.
— Добрый вечер, — сказал Ньютон, когда мы зашли на кухню. — Добрый вечер. Добрый вечер.
— Ого, говорящий попугай? — изумился Данька. — Он что, различает время?
— Нет, — усмехнулся я, вытаскивая из тумбы кружки. — Он только и талдычит своё «добрый вечер» круглыми сутками.
— Нью-нью, — обиделся Ньютон.
— Значит, одногруппники? — поинтересовался папа, расставляя пиво на столе. — Чем ты занимаешься помимо учебы, Даня? Есть хобби, интересы?
— У меня собака. Забота о ней занимает кучу времени.
— У Даньки мастиф, — сказал я. — Огроменный мастифище.
— Она просто пушистая.
— Да, пятьдесят-шестьдесят килограммов шерсти.
Потихоньку-помаленьку мы разошлись так, что у папы от смеха начало колоть в боку. Убить его искрометным юмором — лучший способ войти в доверие, и Данька справился с делом на ура. Отец оставил нас лишь после звонка мамы и убежал забирать её из фотостудии.
Советом из двух человек было принято решение переместиться в мою комнату.
— О. Как светло, — заметил Данька, с любопытством осматриваясь. — Вот уж не думал, что твоя цитадель будет такой.
