Я ещё не видел его таким, даже когда мы отбивались от гомофобов. Это была не злость, о нет. Режим «вижу цель — не вижу препятствий», волна ледяной, уверенной силы человека, который может запросто сломать кому-нибудь хребет.
Активацию режима заметил не я один, Володар тоже оцепенел. А вот один из его дружков оказался менее внимательным. Устав ждать подвижек в столь немногословном диалоге, он додумался положить руку на моё плечо и сдавить так, что я едва сдержал вскрик. Затем последовал короткий удар в бок. Очень резкий, выполненный так, чтобы проходящие мимо люди даже понять ничего не успели. Куда там полицаи, успешно отлынивающие от работы в патрульной машине на расстоянии трехсот метров от места действия.
Боль затащила моё сознание в бесформенное белое пятно.
И пока я тонул в мареве, пляшущем перед глазами, вокруг не раздавалось ни звука.
Данька шагнул беззвучно. Шагнул и с такой силой дал в грудь невнимательному, что парень катапультировался обратно в аппендикс — облюбованное курильщиками местечко, хорошо защищенное от любопытных глаз. Мотнулся куда-то туда и второй дружок, но самостоятельно.
Володар остался.
Наподдав невнимательному, Новиков просто остановился напротив — и я подумал, что любой человек, неспособный себя контролировать, так сделать не смог бы.
Будь он неумелым бойцом или вспыльчивым дураком, он бы затеял драку с полноценным разбиванием носов, кровушкой и бешеной яростью. Но нет. Нет.
В нём сидел мастер кёкусинкай, способный сломать хребет, но не делающий этого только из-за личных правил.
Я аж сам охренел от того, что так легко вспомнил название его боевого стиля. Правильно говорят — мозг в стрессовых ситуациях работает лучше. Пойти что ли о транзисторах почитать?
Пока я тихо хватал воздух, забивший грудную клетку колотьём, они стояли друг напротив друга — Володар и Даня. Думаю, Володар хорошо понимал, кого принял за симпатичного лошка, но отступить ему не давала уверенность в собственных силах.
Едва заметно Соломонов кивнул в сторону аппендикса. Данька никак не отреагировал, но стоило этому качковому детине двинуться, пошел следом.
— Дань, — позвал я. — Не надо…
Но его уже потащили туда силой.
Раздались звуки ударов — всё такие же тихие, сдержанно-тяжелые. Я метнулся следом и зафиксировал в памяти пружиняще-точный замах правой ногой, похожий на атакующий скачок змеи. Между прочим, это была больная нога.
Мне хотелось помочь, но в этом не было никакой нужды. Данька расправился с ними так же быстро, как с невнимательным — в конце концов, когда-то он был чемпионом на татами. Теперь я осознал, что на втором курсе не разозлил его даже на десятую часть сегодняшнего уровня.
