— Ты согласился? — я ожидал услышать насмешку, но Данька слушал очень внимательно и спокойно.
— Отец запретил. Он очень редко бывает так категоричен — вышел из себя, когда я начал спорить. Сказал, что не позволит лечь под лазер, даже если это возможно. И что случиться может что угодно, и вообще… мы вспылили.
Данька положил ладони на мою голову и осторожно начал двигать полотенце туда-сюда, подсушивая волосы. Я почувствовал себя маленьким ребенком, только что вернувшимся из детского садика.
Было приятно.
— Если бы я мог что-то решать, я бы тоже был против, — сказал он. — Это действительно настолько важно, что ты готов рисковать?
— Я не могу просто забыть об этом. Извини, что поднял так рано, ага? Просто не знал, куда себя деть. Скоро пойду…
— Так, стоп.
Отодвинув стул, Даня двинулся к компьютерному столу и залез в ящики. Достал что-то — я не смог увидеть с такого расстояния. И ушел.
Когда он вернулся, я мигом забыл о печали. Да вообще обо всём.
С левой стороны под глазом Данька маркером нарисовал небольшой хуец.
— Меня зовут Константин Тесаков, — грустно забормотал он, усевшись обратно в кресло и пригладив челку на бок. — Я очень зависим от мнения окружающих.
— Вот же говнюк, а, — заржал я.
— Понимаете, доктор, у меня на лице хуй, — трагично вещал Данька, чуть сутулясь в моей манере. — Люди думают, что я забор. Это очень мешает мне жить.
Напрочь игнорируя мой истерический смех, Даня продолжил вживаться в роль, заламывать руки и изображать нечто среднее между Пьеро и грустным клоуном.
— Только вот я чертовски офигенный, — признался он. — Я умный, веселый, обаятельный и заботливый. Я просто душечка. Но хуй определенно всё портит.
— Значит, к черту его, Костенька, — просипел я.
— Но ведь тогда я перестану быть собой. И совсем без минусов стану заносчивым засранцем.
— Так хуй тебе мешает или нет?
— А мы про который хуй сейчас говорим?
Меня разорвало. Я сдерживался, правда пытался, но не выдержал — захлебываясь смехом, сполз с дивана и уткнулся в колени лицом.
— Сука ты, — выдавил я. — В депрессию впасть не дал, а так хотелось.
— Что мне сделать, чтобы окончательно выбить из тебя эту дурь, а?
Я прислушался. Никаких признаков Риты не уловил, что очень странно. Походу, она тоже спала подольше в выходные.
Данька встал, начал вертеться-кружиться, якобы изображая меня, чем-то одухотворенного. Навертелся так, что свалился на пол и растянулся на ковре звездочкой.
— Я придумал. Я отвоюю у тебя пятно, как территорию. Когда оно не будет тебе принадлежать, всё наладится.
