— А ты куда, Льюис? — спросила сестра, в изумлении глядя на одеяло под мышкой.
— Куда я? — переспросил в замешательстве Льюис и стал рыться в кармане. — Я, конечно, без денег… Ты ведь знаешь, старик ничего не дает… но вот тебе доллар. Если он пригодится для миссис По, буду счастлив… почту за большую честь…
— Ах, Льюис… разумеется, он пригодится… и это так мило с твоей стороны. Я куплю им кое-что в лавке… Они мяса совсем не видят. Только то, что я принесу. А у нее ведь чахотка. И обе, и мать и она, так безумно горды… — Мэри-Аделин прослезилась, растроганная помощью Льюиса, а он вздохнул с облегчением: его тайна осталась при нем.
— Предутренний ветерок, — тихо сказал он, чувствуя, как воздух свежеет.
— Да, надо спешить, — заторопилась сестра. — К восходу солнца мне нужно быть дома, чтобы мама не знала…
— А мама не знает, что ты там бываешь, у миссис По?
На полудетском личике девушки выразилось лукавство.
— И знает, и в то же время не знает. Мы так с ней условились. Мистер По ведь безбожник, а ты знаешь, как на это смотрит отец…
— Понятно, — кивнул ей Льюис. — Теперь нам в разные стороны. Пойду немного поплаваю. — Передай ей, сестренка, что третьего дня в Нью-Йорке я слушал мистера По, он читал там стихи…
— Как, Льюис, ты слушал его? Но отец говорил нам, что он богохульник!
— Он поэт, великий поэт. Передай, что я так сказал. Обещаешь, сестренка?
— Не знаю… Мы с ней не ведем разговоров о мистере По. — Девушка смущенно умолкла и пустилась своим путем.
В маленькой бухте, откуда еще так недавно отплывал Коммодор, покачивалась в предутренней зыби неуклюжая шлюпка. Льюис подгреб на ялике, привязал его, перебрался на шлюпку. Порывшись в карманах, он извлек бечеву, парусную иглу и множество других неожиданных и странных предметов. Связав два весла, он укрепил их стоймя между передней банкой и носом и поднял на импровизированной мачте парус из одеяла. После чего закрепил бечеву за конец цветастого паруса и, держа ее левой рукой, взялся правой за руль.
Венера, меланхолично светившая серебром на узкой полоске бледно-зеленого неба, метнула в воды залива сияющий круг, как только утренний бриз надул этот парус любви.
Пройдя две-три мили вниз по заливу, Льюис Рейси спустил свой удивительный парус и пришвартовался в маленькой бухточке. В ту же минуту ивняк, окаймлявший усыпанный галькой берег, таинственно расступился, и Триши Кент заключила его в объятия.
Солнце уже поднималось из низких туч на востоке, поливая их жидким золотом, и, по мере того как свет разливался по небу, Венера теряла свой блеск. Но под ивами царствовал водянисто-зеленоватый сумрак, хранивший еще запоздалые шорохи ночи.
