— Я видела по телевизору передачу о налете на банк.
— И что говорят? — спросил Лукас и, открутив крышечку с бутылки пива, сделал глоток.
— Что полиция застрелила двух женщин. Говорят, что стрельба была необоснованна.
Уэзер выглядела взволнованной. Она то и дело убирала волосы с лица.
— Не бери в голову. Мало чего там наговорят по телевизору, — покачал головой Дэвенпорт, чувствуя, что его душит злость.
— Лукас!
— Что?
Он весь ощетинился, и Уэзер это не понравилось.
— Ты злишься, — сказала она. — Что случилось?
— На меня спустили всех собак пресса и телевидение. Всем, черт возьми, не дает покоя вопрос: был ли это честный поединок? Почему, скажи на милость, поединок должен быть честным? Это ведь не игра. Мы не спортсмены, мы служители закона!
— Неужели ты не мог просто схватить их? Арестовать? Передать судье, навесив на них и другие ограбления банков в Висконсине?
— Не мог, — покачал головой Лукас. — Они всегда действовали в масках и пользовались крадеными машинами. Тот случай в Ривер-Фоллз два года назад, когда Кэнди Лашез поймали по обвинению в вооруженном ограблении: парень, которого она ограбила, торговец автомобилями, две недели спустя был зверски избит до смерти, еще до суда. Свидетелей не нашлось, а у Лашез оказалось алиби. Копы из Ривер-Фоллз считают, что ее прикрыли старые дружки-подельники.
— Но твоя работа состоит не в том, чтобы их убивать, — возразила Уэзер.
— Послушай, я всего лишь достал оружие, но не сделал ни единого выстрела. То, что случилось, — это их собственный выбор, а вовсе не мой, — ответил Лукас.
Уэзер упрямо покачала головой.
— Не знаю. То, что ты делаешь, пугает меня, даже сильнее, чем я предполагала. — Девушка зябко обхватила себя руками. — Меня не столько беспокоит то, что может случиться с тобой, сколько то, что ты можешь с самим собой сделать.
— Я уже сказал тебе. — Дэвенпорт ощутил, как внутри нарастает раздражение.
— Лукас, — прервала его Уэзер. — Я знаю ход твоих мыслей. По телевизору говорили, что вы наблюдали за этими налетчицами целых девять дней. Мне почему-то кажется, что ты манипулировал ими, загонял их в западню. Не знаю, но у меня именно такое чувство.
— Чушь! — вспыхнул Дэвенпорт и собрался выйти из комнаты.
— Лукас!
Лишь выйдя в коридор, он понял, чем занималась Уэзер. Она писала приглашения на свадьбу. Он развернулся, снова вошел в кабинет и сказал:
— Господи… извини. Я не сержусь на тебя. Иногда… я не знаю, что на меня находит.
Уэзер встала.
