- Радение твое к чадам, княгиня Мария Федоровна, Бог не забудет. Зрел как-то твоего сына Дмитрия. Зело в грамоте преуспел. Никак и Василий многое постиг?
- Я старалась вложить в сына не только Псалтырь и Часослов, - с достоинством ответила Мария Федоровна.
- А нельзя ли мне глянуть на Василия? Я ведь его всего единожды видел, когда тот еще в мальцах пребывал.
Княгиня звякнула в серебряный колокольчик. Вошедшему в покои слуге приказала:
- Позови княжича Василия.
Афанасий Иваныч головой крутанул.
- В доброго отрока вымахал. Скоро, никак, на государеву службу?
- Вестимо, господин. В новолетье и отправлюсь, - бойко ответил Василий.
- А скажи мне, отрок, что означает «Четьи Минеи?»
- Божественные книги, в коих ведется сказ о житиях святых.
- А в каком порядке, отрок?
- В порядке поминания их в церковном месяцеслове.
- А давно ли составлено собрание «Житий святых?»
- При великом князе Василии Третьем.
- Похвально, зело похвально, юнота.
А раскрасневшийся отрок, глянув на довольное лицо матери, продолжал удивлять:
- Чел я и книгу древнего грека Аристотеля.
- Кто такой? Не ведаю, - прикинулся Афанасий Иванович.
- Был двадцать лет учеником Платона, затем стал наставником знаменитого полководца Александра Македонского.
- Ай да отрок!
Афанасий Иванович вышел из кресла и обнял Василия за плечи.
- Разумник. Уж, не в прадеда ли Ивана Берсеня пошел? Дай тебе Бог прослыть большим книгочеем, дабы ведать не только русские, но и зарубежные литературные творения. Постигай мир, княжич Василий!
Отпустив отрока, Афанасий Иванович вновь пригубил чарку, вытер шершавые губы льняным рушником и залюбовался его искусной вышивкой.
- Златошвейка травами расписывала?
- Сама, Афанасий Иванович. Я ведь с малых лет сим издельем увлеклась.
- Занятно, занятно… Не покажешь ли свои вышивки, княгиня?
Мария Федоровна посмотрела на царева дьяка вопрошающими глазами.
- Какая надобность, Афанасий Иванович? Стоит ли на пустяки дела свои отрывать?
Княгиня в толк не могла взять: с чего бы это вдруг пожаловал в имение ближний человек царя Бориса Годунова? Проездом в какой-то город? Но о том он и словом не обмолвился. И с какой стати он к женскому рукоделию проявил интерес?
- Да уж не откажи, матушка княгиня. Душа радуется, когда на златое шитье любуюсь.
- Изволь, Афанасий Иванович.
Показала Мария Федоровна златом и серебром расшитые рушники, браные скатерти, головные убрусы, полавочники…
Афанасий Иванович смотрел, восхищался и все приговаривал:
