— Вы же умерли, гражданин.
И вернула мне паспорт и заявление.
— Разве? — удивился я. — Ах да, верно, умер. Но в небесной канцелярии требуют такую справку.
— Зачем? — не приняв шутки, продолжая жевать яблоко, спросила она.
— Расхождение в книгах у них.
— Я не могу дать справку, если вы умерли. Понимаете?
— Понимаю, но что делать? Справка-то нужна. Выдайте.
— Нет, не могу,— категорически сказала она.
Но тут из-за перегородки вышла седая, высокая, словно высушенная рыбина, женщина, покачала головой:
— Что ты говоришь, Тамара! Подумай!
— А что я говорю? Я верно говорю, Махонин Владимир Васильевич умер. Вы, между прочим, Лидия Михайловна, сами выдавали свидетельство о смерти, вот ваша подпись. И этот гражданин, Махонин Владимир Васильевич, просит выписку, что родился на Инженерной, двадцать семь сто лет назад...
— Ну, положим, не сто,— сказал я.
— Вы можете помолчать? — проговорила Тамара, она сердилась, и лицо ее потеряло от этого кукольное выражение, стало живым.
— Не бухти,— сказала Лидия Михайловна, взяла мое заявление, спросила, глядя поверх очков, сползших к кончику носа: — Вы что — родственник покойному?
— Нет,— сказал я.— Очевидно, он сам по себе, я сам по себе.
— Что значит «очевидно»? — спросила Тамара и выбросила в окно остатки яблока.
— Ты можешь не бухтеть! — сказала Лидия Михайловна, поджала губы, подумала, положила перед Тамарой мои документы.— Зарегистрируй! У нас полгорода Махониных. — И ушла.
— Пожалста.— Тамара пожала плечами.— Мне что!
— Когда зайти? — спросил я.
— Не знаю. Недели через две.
— Зачем же,— сказала из-за перегородки Лидия Михайловна.— Приходите через три дня, в пятницу приходите.
— Ну, анекдот,— бесстрастно проговорила Тамара.— Сущий анекдот...
Через три дня, в пятницу, эта же самая Тамара встретила меня, улыбаясь:
— Здрасте, пожалуйста, все готово, распишитесь. Не здесь, а тут вот... Между прочим, из-за вас мне влепили выговор, премии обещают лишить. Теперь, будьте любезны, здесь распишитесь.
— За что же выговор?
— За грубость. Хохма! Будто я умершим каждый день справки выдаю... Я из-за вашей выписки все книги тут перерыла, весь архив вверх дном, ноготь содрала...
— А мне каково, бедняжке? — Я указал пальцем в потолок.— Туда-сюда летать? Апостол Павел очень сердит, большой бюрократ. Привет передать?
— Кому?
— Апостолу, кому же.
— Вот еще! Обойдется.
— Дело хозяйское,— Я принял из ее рук документы и пошел своей дорогой.
Впрочем, какая у меня была дорога? В Москву, домой пора возвращаться, необходимые документы я добыл и мог ехать домой. Но и в московский дом не очень-то тянуло меня.
