- Получит рукоположение ваш батюшка, - уверенно произнес Корзун.
- Это как же, боярин?.. Отай наш откроешь?
- Да ты не опасайся, Ошаня Данилыч. Скрытня заведена с благословения епископа Кирилла, духовного наставника княгини Марии. Он ненавидит татар, так же, как и весь русский народ.
- Тогда другое дело, боярин.
- Лазутку долго ждать?
- Большак по нешуточным делам быстро не возвращается, - с почтением в голосе произнес Ошаня. – Бывает, и заночует наш Лазута Егорыч.
Неждан Иванович знал, что изготовленное оружье хранится в подизбице Лазуткиного дома, но ключи от подклета он никому не доверял. И всё же Корзун направился к его дому.
- Боярин Неждан Иваныч! – радостно всплеснула руками хозяйка.
- Здравствуй, Олеся Васильевна…Надо супруга ждать. В дом пустишь?
- Шутишь, боярин. Всегда такому гостю рады. Проголодались с дороги? И слуг своих зовите.
За Корзуном неотлучно двигались двое рослых, плечистых гридней.
Олеся принялась собирать на стол. Неждан Иванович смотрел на ее по-прежнему упругое, подвижное тело, ловкие, быстрые руки, цветущее лицо, и радовался за Лазутку. Повезло, крупно повезло Скитнику. Такую жену заимел! Ей уж поди далеко за тридцать, а она всё еще прекрасна. А уж от ее крупных, лучистых, зеленых очей глаз не отвести. Клад да жена – на счастливого.
Украдкой вздохнул Неждан Иванович. Муж без жены пуще малых деток сирота. Один, как месяц в небе, вечером не с кем словом перемолвиться, не с кем заботами и радостями поделиться.
Любава была умна и рассудлива, иной раз весьма дельные советы давала. А уж, какая была веселая и ласковая! С ней всегда было хорошо, уютно, покойно. Никогда не забыть Неждану своей супруги.
Заночевал Корзун в повалуше, а гридни в сенях.
Лазутка появился в избе лишь к полудню, с тремя сыновьями – Никиткой, Егоршей и Васюткой. Первому было уже семнадцать лет, второму – шестнадцать, а младшему – четырнадцать. Старший и средний братья породой пошли в отца – рослые, чернокудрые, кареглазые, а вот Васютка весь в мать – среднего роста, русоголовый, с васильковыми глазами, сочными, алыми губами и пушистыми темными ресницами. Отличался Васютка и характером. Братья – более твердые и волевые, а младший – мягкий и ласковый.
Мать души в сыновьях не чаяла, старалась со всеми держаться ровно, чтобы никого не выделять, и всё же любимцем ее был Васютка.
- Ему бы дочкой родиться, - как-то ночью призналась она супругу. – А то одни мужики.
- Да разве то плохо, лебедушка? – тепло обнимая жену в постели, - молвил Лазутка. – Дочь – чужое сокровище. А тут – такие добры молодцы. Толковые ребята, не лежебоки. Да и не в кого им лежебоками быть.
