Раз в год он отправлялся в свой Белогостицкий Георгиевский монастырь, очищал от согрешений душу в таинстве покаяния, и, приобщившись святых тайн, вновь возвращался в свой излюбленный скит, несмотря на просьбы игумена остаться в обители, дабы служить примером братии.
Иногда какой-нибудь княжеский или боярский охотник, случайно забредший в скит, вступал с Фотеем в беседу и начинал сомневаться в святости жизни иноческой, описывая прелести мира, веселую, полную довольства жизнь. Фотей постом и молитвами побеждал соблазны. Ему не нужны были ни слава, ни богатства, и он не покидал кельи, усиливая свои подвиги.
Но мало-помалу нечестивые мысли стали одолевать ум Фотея при чтении священного писания. Многие слова Божии в святых книгах старец стал почитать за неправильные, за недостойные величия Господа. Многое казалось ему неясным, не славящим, не возносящим имя Божие, а умаляющим его.
Сомнения волновали душу отшельника, и он, вместо молитв, стал предаваться иногда размышлениям, смущавшим его душу. Незаметно для себя, скитник дал возможность сомнению завладеть его умом и сердцем и стал пропускать своё обычное келейное правило>23.
Фотей ясно осознал, что грешит, страшно грешит мыслью, что близок к бездне падения, и с усилием боролся против искушений. С горячей молитвой припадал он к иконе Богоматери. Молитва успокаивала его, но теперь не было того сладостного покоя и торжества душевного, как прежде. Сомнения всё больше и больше отвлекали Фотея от покаяния и молитвы.
Измученный от душевных страданий, скитник надумал сходить к ростовскому епископу Кириллу.
«Припаду к ногам его, поведаю о своих сомнениях, и пусть святитель помолится обо мне и грехах моих, ибо нет покоя душе».
Собрался с силами, положил в суму священные книги и пошел к Ростову Великому. Но в городе владыки не оказалось.
- Во Владимире он, старче, - пояснил отшельнику монах Дионисий, с любопытством разглядывая келейника, одетого в ветхое рубище, через кое виднелась власяница. Отшельник был в преклонных летах, с изможденной согбенной фигурой и длинной седой бородой.
Власяница больше всего привлекла внимание Дионисия. Её мог надеть на себя лишь схимник, но всех людей ростовской епархии, принявших суровый обет, монах знал.
- Издалече ли к владыке, старче?
- Издалече, брат. Из пустыни, - блеклым, дребезжащим голосом ответил келейник.
- Из пустыни?.. Уж не сам ли скитник Фотей к нам пожаловал?
- Пожаловал, да зря ноги утруждал.
