Полинка вновь удалилась к себе, а хозяин пояснил:
— Ныне дочка каждый воскресный день навещает. Настояла на своем. Смирился Демьян Курепа. А куды денется? По воскресеньям царь никому работать не велел, вот Полинушка и проведывает нас.
Иванка и сам уже убедился: город — не деревня. Мужики по воскресным дням на полатях и лавках не отлеживаются. Идешь за сошенькой — на солнышко поглядывай, да моли Бога, как бы непогодица не навалилось: весенний день год кормит. А в пору сенокосную, хлебную страду?
Царь и попы хоть и указали в воскресенье на изделье не ходить и всем шествовать в храм Божий, но мужику не до храма: надо вовремя управиться, дабы семью в голоде не оставить.
Город же строго придерживается царского повеленья. И упаси Бог его преступить! Ни князь, ни боярин, ни купец не заставит холопа заниматься издельем. За тем зорко присматривают объезжие головы из Земской избы. Ослушников ждет суровое наказание.
Иванка посмеивался на городской побыт. Тихо в воскресный день в Ростове Великом. Примолкли кузни, не месят глину гончары, отложили сыромятные кожи сапожных дел мастера… Даже пекари спозаранку не замешивают тесто: хлеб для воскресного дня выпечен еще в субботу.
— Ты на мой кафтан не дивись. В другой пришлось облачиться.
Иванка коротко поведал о своей новой службе, отчего у Пятуни борода на шестую пуговицу вытянулось.
— Чудеса-а, — протянул он. — Мужик не живет богат, а живет горбат, а тебе богатство само в руки подвалило. Нет, ты слышь, Авдотья? Давно ли я видел этого молодца в сирых лаптишках?
Авдотья не знала, что и сказать, а Пятуня знай словами, как горохом сыплет, знай, ахает. Наконец, он вспомнил Иванкины слова:
— С позывом, говоришь? Аль, помочь какая понадобилась? Всегда готов тебе посодействовать.
— Прошу милость оказать. Новоселье у меня. Буду рад, коль с хозяйкой пожалуешь.
Пятуня прошелся по избе гоголем, лицо довольное.
— Слышь, Авдотья? Сидеть нам в гостях у воеводского послужильца, за одним столом с самим Третьяком Сеитовым. Ты когда-нибудь ведала такого почета?
— Не ведала, но…
Хозяйка почему-то оробела:
— Да токмо гоже ли будет воеводе сидеть с мужиком, коего у Спаса на Торгу батогами били?
— А кто не грешен да царю не виноват? Да и вины моей не было. То Земский староста на правеж меня поставил. Его грех.
Дверь в горенку была открыта. Полинка, слыша разговор, вновь выпорхнула из своей комнаты.
— Его грех, дядя Пятуня. Я всё ведаю! Пусть гость ничего худого про тебя не думает.
