Как-то, выйдя из храма Успения, Полинка увидела неподалеку «торговую» казнь Пятуни и сердце ее заныло: бортник был добрым знакомцем отца, зимой нередко заходил в избу и всегда приносил Полинке медовый пряник.
Девушка, несмотря на строгий взгляд жены старосты, прибежала к месту казни.
— За что тебя бьют, дядя Пятуня?
— Демьяну Курепе полтину задолжал, — только и успел сказать бортник.
Полинку тотчас подхватила под руку тучная старостиха и увела в свои хоромы. Девушка украдкой проникла в покои Курепы и тотчас возбужденно заговорила:
— Прости меня, Демьян Фролович, но мне нужна полтина серебром. Весьма нужна!
— Что это на тебя нашло, девонька? Аль, какая нужда приспичила? Так скажи, сделай милость.
Полинка лгать не умела, а посему честно выпалила:
— Дядю Пятуню батогами бьют. Он добрый человек, с малых лет меня ведает.
— Пятуню?.. За дело бьют. Он мне полтину не вернул. Деньги не малые. И не проси! Пусть сродники за него позаботятся.
— Тогда я вышивать не буду! — вгорячах высказала Полинка и убежала в светелку.
Утром Курепа проверил: к шитью и в самом деле не дотронулась. Ишь, какая строптивая! Надо бы наказать, дабы впредь дурью не маялась. Однако, передумал. Полинка может и вовсе удила закусить, а ее издельям цены нет. Добрая денежка течет в кошель Курепы.
Пришел в светелку и хмуро высказал:
— Я, чай, не Змей Горыныч. Завтра повелю отвязать твоего дядьку.
— Правда, Демьян Фролович? — возрадовалась Полинка.
— Словами на ветер не кидаюсь.
Полинка, дождавшись, когда Курепа удалится в свою Земскую избу, выскочила из хором и прибежала на Вечевую площадь. Молвила бортнику:
— Завтра тебя приказано высвободить от правежа, дядя Пятуня. Слово мне староста дал.
— Спасибо тебе дочка… Не забывай нас. В любой день заходи.
— Непременно, дядя Пятуня.
— Токмо отпустит ли тебя Курепа?
— Шить не буду! — озорно рассмеялась Полинка. — Отпустит! Я теперь всего добьюсь.
И добилась-таки. Зело ценил Курепа свою златошвейку.
* * *
— Вот так-то, детинушка. Ты на день раньше подвернулся. Полюбили мы Полинушку. Она-то в тереме Курепы ласки не ведает. Мы ей теперь вместо отца и матери. Славная девушка. Руки у нее и впрямь золотые.
— Ты сказывал: прихворнула.
— Всё у оконца вышивает, вот ветерком и продуло. Горло малость застудила. Но теперь уже все, слава Богу. Медок любой недуг исцеляет.
— А как же Курепа?
— В убытке не будет, — хмыкнул Пятуня. — Полинушка и в нашей горенке рукодельничает. Курепа ей и мишуры и канители доставил, дабы без дела не сидела. Но Полинушку и понукать не надо. Шьет да всё песенку напевает. Легкое у нее сердце.
