Иван Грозный в смятении, он потерял сон и покой. Он скорбит и неистовствует, его распаляет необузданный гнев.
И вновь на Москве загуляли лютые казни. Царь пощадил лишь своего «ласкателя», кравчего Федьку Басманова. Тот униженно рыдал, целовал Ивану ноги, на кресте клялся в преданности. Царь до полусмерти избил Федьку посохом, а затем молвил:
— Не слюнявь крест, собака! Нет тебе веры.
— Верь, государь! Да я за тебя отца родного не пожалею.
— Отца?.. Коли так, зарежь его, Федька. Зарежь!
В тот же день Федька принес царю голову Алексея Басманова, но опалы не избежал. Иван Грозный сослал Федьку на Белое море. Там он и умер.
Казни опричников продолжались.
Васька же Грязной был послан «дозирать» Ростовскую епархию. Перед отъездом он заехал попрощаться с Малютой. Тот (на редкость!) был зело пьян. Загорелась душа до винного ковша.
— Пей, Васька… Зол я ныне. Царь ближних людей казнит. Даже Федьку своего не пощадил.
— И как же он теперь, Григорь Лукьяныч?
— Как? — мотнул тяжелой головой Скуратов. — Сеитова из Ростова позовет, хе…
— Да он же…
— Враки…Спас я его. Надоумил, чего царю сказать. Недосилок-де. А царь поверил. Федьку Басманова пожалел. А Сеитову ныне никакую девку не обабить.
— Так он же царя надул.
Малюта опомнился.
— Молчи, пес! Я тебе ничего не сказывал. Молчи!
Малюта так тряхнул Ваську за грудки, что у того серебряные пуговицы на пол посыпались.
— Нем, как рыба, Григорь Лукьяныч. Я у тебя самый преданный пес.
— Ведаю, Васька, ведаю. Один ты у меня остался… Но ныне ни на кого нельзя полагаться. Ни на кого!
Малюта громыхнул по столу тяжелым кулачищем. Чарки опрокинулись, залили мальвазией льняную скатерть.
Скуратов притянул Грязного за ворот кафтана к своей рыжей бороде и хрипло выдавил:
— Ныне и мы по острию ножа ходим. Царь вконец взбесился. Берегись, Васька.
* * *
При опале владыки мирским его слугам приходилось тяжко: они обычно разбегались, ведая, что и на них может пасть царский гнев. Была и другая причина: новый архиепископ мог привезти с собой прежних слуг.
Иванка не ведал, как и быть. Дожидаться нового владыки — но тот его оберегателем не звал. И что делать Сусанне с Настенкой? Им владычная поварня пришлась по нраву. А вот ему, Иванке, короткая служба у Давыда оказалось в тягость. Он никогда не чаял стать служкой архиерея. Ему страдная нива роднее дармового сладкого калача.
Иванка ломал голову и бесцельно слонялся по Ростову. Он так и не успел еще, как следует оглядеть город. Сколь красивых боярских теремов и храмов в городе!
