— Не тревожься, Никитишна.
У Полинки было настолько постыло на душе, что ей не хотелось ни с кем говорить. От воеводы она узнала страшную весть. Ее возлюбленный, от коего она заимела сына, погиб в сече с ляхами. Погиб! Его нет в живых.
«Любый, любый, — шептали ее соленые губы. — Как же ты не уберегся от злого ворога? Как же Господь тебя не сохранил? И как мне жить теперь без тебя?..».
Встречу попадались ростовцы. Мужики недоуменно пожимали плечами, а бабы останавливались и сердобольно охали:
«Батюшки-светы! И чего это Полинка вся зареванная?».
А Полинка, никого не видя и ничего не слыша, с убитым, мученическим лицом, шла к дому бортника Пятуни, кой находился неподалеку от храма Николы на Подозерье, и в коем она бывала не единожды.
Дверь избы была закрыта на огромный замчище, что явилось для Полинки полной неожиданностью. Она растерянно опустилась на крылечко и молвила:
— Куда-то запропастились хозяева.
— А ты сказывала, что Авдотья всегда дома.
— Всегда, Никитишна. А ныне невдомек мне.
Вскоре всё прояснилось. Вышел мужик из соседней избы и молвил:
— Намедни Пятуня из лесу прибегал. Сказывал, большой медосбор намечается. Одному-де не управиться. Авдотью с собой увел. Почитай, до конца лета… А чего содеялось?
Полинке ничего не хотелось рассказывать, тем более она уже слышала от словоохотливого Пятуни, что сосед «нраву хитрецкого», знается с торговым людом и занимается какими-то темными делишками.
— Чего, грю, содеялось? Чем могу — помогу.
— Спасибо на добром слове, но нам ничего не надо.
Мужик крякнул, раздумчиво поскреб корявыми перстами лопатистую бороду и подался к своей избе.
А Полинка и вовсе впала в отчаяние. Будь она одна — не пропала бы. А ныне у нее на руках и Егорушка, и беспомощная старушка. Куда идти, в какую дверь постучаться?
— Ох, беда привалила, голубушка. Злой ордынец, душегуб. Илью Муромца на него с орясиной. Да хоть такого, как Иванку напустить.
Никитична часто видела Иванку, когда он служил у бывшего воеводы. И не раз, глядя на дюжего молодца, восклицала: «Экой ты богатырище».
— Какой Иванка?
— Да ты что, голубушка? Ты ж у него на новоселье была. Аль запамятовала?
И Полинка, будто от сна пробудилась. Тотчас всплыла Иванкина изба, что на речке Пижерме, веселое застолье, лицо Третьяка Федорыча, его ласковые глаза… Господи, ведь именно в тот день и поглянулась она воеводе… Иванка. Верный послужилец воеводы. Третьяк Федорыч весьма по-доброму о нем отзывался.
— Вставай, Никитишна. К Иванке пойдем.
