Даже в интербригадах далеко не все совпадало с идиллическими мечтами. Генерал Вальтер гневно сообщал Центру о «националистической грызне в некоторых бригадах...»
Отдавшись возрождению послевоенной Польши, строительству ее вооруженных сил, он не отрекался от России, яростно восставал против антиукраинских настроений, отвергал обвинения, огульно предъявляемые немцам как нации, и самыми верными своими друзьями неизменно считал домбровчаков — польских ветеранов Испанской войны.
Его интернационализм последних лет опять отдает наивностью, чтобы не сказать беспомощностью. Однако именно в нем он, встревоженный творившимся вокруг, искал прибежище.
Но, может быть, после всех испытаний, разочарований, кровопролитий люди обречены к нему вернуться? Пусть и назвав как-то по другому...
Сверчевский оглядывался назад. Октябрьская революция не принесла трудовой России вожделенных плодов. Зато рабочий класс Запада получил немалый выигрыш. Выходит, жертвы были не вовсе напрасны, человеческая солидарность чего-то стоит. Даже когда пролетарии всех стран не спешат соединяться.
Зыбкие это были убеждения. Но других он не находил.
Оуновская сотня «Гриня», поднявшись на рассвете 27 марта, совершала целенаправленный марш-бросок к месту, самой природой уготованному для укрытий, засад. Откуда ей было знать, что завтра рано утром вице-министр, пренебрегая уговорами охраны, изменит маршрут, выберет неразведанную дорогу, воспылав желанием посетить небольшой, затерянный в горах гарнизон?
Но далеко не всех скептиков убеждали эти аргументы. Телефонные разговоры о маршруте велись открытым текстом. Где гарантия, что их не подслушивали?
И все же большинство фактов подтверждало официальную версию: Сверчевский — жертва политического убийства, не запланированного, однако, специально против него. Не хватало нескольких процентов для полной уверенности: версия безусловна, безупречна.
Но тут в какой уже раз начинается зона, над которой опущена завеса секретности.
Никому почти не было известно, что незадолго до инспекционной поездки Сверчевского вызвали в Москву, к товарищу Сталину. В ночной кремлевской беседе участвовал и Берия. Беседа была, так сказать, по его ведомству. Вице-министру обороны Польши предлагался пост министра общественной безопасности. На столь лестное предложение он ответил: «Я всю жизнь был солдатом, но никогда не был жандармом».
Всю жизнь быть солдатом и ответить «нет» генералиссимусу!..
