О Катыни мы тогда имели довольно смутное представление. Как и о многом другом, о других трагедиях военных и предвоенных лет. Степень неведения - поразительна, постыдна
Мы недурно погуляли на свадьбе Коли Изотова. Ванда была приветлива, гостеприимна. Смешно лепетала по-русски, вклинивая польские слова.
В Станиславе появился дом (комната в общей квартире, густо заселенной семейными офицерами), куда запросто наведаешься, где тебе рады. Ты и сам радуешься Колиному счастью.
И — гром средь ясного неба: поляки должны покинуть советскую территорию, срок такой-то.
Коля и Ванда растеряны, убиты. Но им дают совет — получить бумагу о том, что Ванда украинка. Как во время войны еврейки старались добыть документы о своем польском происхождении. Сунуть тому-то и тому-то, все будет «о’кеюшки».
Ванда с надеждой восклицает: «Лапувка!».
Опытный штабник Коля успешно провел операцию. Семья уцелела.
Коля умер в начале восьмидесятых в Ленинграде. Давно обрусевшая Ванда, сохранившая, правда, польский акцент, растит внуков. Иногда отправляется погостить к сестре в Лодзь.
Пан Стефан, уныло подкручивая усы, признался мне, что ему известны способы, позволяющие остаться в Станиславе, где он родился, где похоронен его отец. Но для липовых справок на четырех человек (кроме него, жена, мать, дочка) надо заплатить уйму денег.
- Кафе дает доход? — осторожно спросил я.
Хозяин уверен: новая власть прикроет кафе. Русские коммунисты, ему доподлинно известно, не признают частной собственности, приватной торговли.
- А польские?
Пан Стефан пожал плечами: в Польше не спешат вводить колхозы, частные лавчонки покамест не прихлопывают.
- Однако в Западной Украине тоже еще нет колхозов.
- Бандера не дает.
Подобно всякому поляку, пан Стефан относился к Степану Бандере враждебно. Но любил подчеркивать: бандеровцы — это одно, украинцы — другое. Непременное тому подтверждение: у него лучший друг — украинец.
Бандера внушал ему и уважение ожесточенным противодействием власти, которая отвергает частную собственность и предпочитает колхозы. Они были равно ненавистны западным украинцам и полякам. Однако такое совпадение не пересиливало национальной вражды, доводящей до взаимного истребления. Хотя в Бещадах изредка случалось, что отряды польских и украинских националистов сообща выступали против властей и Войска Польского.
Но об этих единичных эпизодах я услышу гораздо позже, когда займусь историей генерала Вальтера-Сверчевского.
