Когда я вернулся в дом, отец уже клевал носом в кресле, едва удерживая кофейную чашку в дрожащей руке. Я переставил ее на стол. Отец зашевелился, когда раздался звонок телефона. Старого телефона с цифровым адаптером, шнур от которого уходил в стену. Отец снял трубку, моргнул, произнес пару раз «да», а потом передал ее мне:
– Это тебя.
– Меня?
– А здесь есть кто-то еще?
Звонила Сью Чопра, старая линия со слабой полосой пропускания делала ее голос едва различимым.
– Ты заставил нас поволноваться, Скотти, – сказала она.
– Это взаимно.
– Удивляешься, как мы тебя нашли? Ты будешь рад, что мы это сделали. Мы очень беспокоились о тебе, когда ты вот так сбежал.
– Сью, я не сбегал. Я поехал к отцу.
– Понимаю. Просто нужно было предупредить нас перед отъездом. Моррис тебя выследил.
– Моррис может идти на хрен. Я что, должен просить разрешения, чтобы уехать из города?
– Это негласное правило, хорошо бы следовать ему. Скотти, я знаю, что ты очень сердишься. Я тоже через это проходила. У меня нет оправданий. Но времена меняются. Жизнь стала опаснее, чем раньше. Когда ты вернешься?
– Сегодня вечером.
– Хорошо. Думаю, нам нужно поговорить.
Я ответил ей, что тоже так считаю.
Я посидел с отцом еще несколько минут, а потом сказал, что мне пора. Тусклый дневной свет за окном уже совсем угас. По дому бродили сквозняки, пахло пылью и сухим теплом. Отец шевельнулся в своем кресле и ответил:
– Ты проделал такой долгий путь, чтобы выпить кофе и побубнить? Слушай, я знаю, почему ты здесь. И скажу тебе, что я не особо боюсь умирать. И даже говорить об этом. Ты просыпаешься, читаешь почту, говоришь себе: «Ну, это случится не сегодня». Но это не то же самое, что не осознавать.
– Я понимаю.
– Нет, не понимаешь. Но я рад, что ты приехал.
Странно было слышать это от него. Я не знал, что ответить. Отец встал. Его штаны съехали на костлявые бедра.
– Я не всегда относился к твоей матери должным образом. Но я был рядом с ней, Скотти. Помни об этом. Даже когда она попала в клинику. Даже когда бредила. Я не брал тебя с собой в те дни, когда не был уверен, что у нее все в порядке. Она говорила вещи, которые могли тебя ранить. А потом ты уехал в колледж.
Она умерла от осложнений после пневмонии за год до моего выпуска.
– Ты мог бы позвонить, когда она заболела.
– Зачем? Чтобы у тебя в памяти осталось, как твоя собственная мать проклинает тебя на смертном одре? Какой смысл?
– Я любил ее.
– Тебе это давалось легко. Может быть, и я любил ее, а может быть, нет. Не помню уже. Но я был рядом с ней, Скотти. Все время. Иногда я плохо с ней обращался. Но я не бросил ее. Я направился к двери. Он сделал несколько шагов следом и остановился, тяжело дыша.
