, умолчав только о герцоге Голштинском, чтоб не увеличивать еще более его горести. — Здоровье Петра Великого, давно шаткое, окончательно расстроилось со времени возвращения его из Москвы; но он нисколько не хотел беречь себя. Деятельность его не знала покоя и презирала всевозможные непогоды, а жертвы Венере и Вакху истощали его силы и развивали в нём каменную болезнь. Чувствуя упадок сил и не вполне уверенный, что после его смерти воля его и коронование Екатерины будут на столько уважены, что скипетр перейдет в руки иностранки, стоящей посреди стольких особ царской крови, он начал посвящать принцессу Анну и герцога, тотчас после их обручения, во все подробности управления государством и системы, которой держался во всё свое царствование. Но не довольствуясь приготовлением любимой дочери к мудрому управлению государством после смерти матери, монарх, одушевленный заботами об общественном благе и о прочности своей реформы, не оставлял без внимания и случайностей, для него ненавистных. Делая всё для удаления от престола сына непокорного и несчастного Алексея, он в то же время воспитывал его так, чтоб тот мог быть достойным короны, если б по какому либо случаю она досталась ему в удел. Уже более двух лет для развития в нём вкуса к военному делу, рота из 40 гренадер, отроков из дворянских фамилий, занимала караулы в его покоях и вместе с ним упражнялась в военных экзерцициях. Екатерина, всегда понимавшая высокие цели своего супруга и даже умевшая превзойти его в великодушии, оказывала молодому принцу, мать которого когда-то нежно любила, самое тщательное внимание. День его рождения приходился как раз в то время, когда император праздновал взятие Шлиссельбурга, и всегда в самых стенах этой важной крепости. Монарх имел обыкновение проводить там несколько дней, а императрица, которая никогда не участвовала в этой поездке, праздновала между тем с пышностью день, когда родился соперник её дочерям в наследовании престола. В свое царствование она удвоила попечения о воспитании царевича и сестры его, царевны Наталии Алексеевны
[108].
1725. Очень скоро после праздника св. Крещения 1725 г., император почувствовал припадки болезни, окончившейся его смертью. Все были очень далеки от мысли считать ее смертельною, но заблуждение это не продолжалось и восьми дней. Тогда он приобщился св. Тайн по обряду, предписываемому для больных греческою церковью. Вскоре, от жгучей боли, крики и стоны его раздались по всему дворцу, и он не был уже в состоянии думать с полным сознанием о распоряжениях, которых требовала его близкая кончина. Страшный жар держал его почти в постоянном бреду. Наконец в одну из тех минут, когда смерть, перед окончательным ударом, дает обыкновенно вздохнуть несколько своей жертве, император пришел в себя и выразил желание писать; но его отяжелевшая рука чертила буквы, которых невозможно было разобрать, и после его смерти из написанного им удалось прочесть только первые слова: «Отдайте всё….» (rendez tout à….). Он сам заметил, что пишет неясно, и потому закричал, чтоб позвали к нему принцессу Анну, которой хотел диктовать. За ней бегут; она спешит идти, но когда является к его постели, он лишился уже языка и сознания, которые более к нему не возвращались. В этом состоянии он прожил однако ж еще 36 часов.
