Между тем как прения и интриги волновали Стокгольм, успехи русских генералов в Персии возбудили тревогу в диване. Там сильно занялись вопросом: может ли быть долее терпима опасная помощь, оказываемая Софи царем? Как ни отличался миролюбием великий визирь, но невыгоды, которые Порта могла понести от того, были так ясны, что он уже не дерзал противоречить тем, которые стояли за войну. Капиджи-паша, уполномоченный выразить неудовольствия его султанского величества, последовал за Петром Великим из Астрахани в Москву. Его приняли приветливо, но забавляли извинениями в роде того, что никак не думали, что Порта интересуется Миривейсом или ханом Дагестанским, что честь не позволяет отказаться от сделанных уже завоеваний, и что этими завоеваниями и ограничатся. Видя наконец в самом деле, что император 25 февраля оставил Москву и возвратился в Петербург, турок был некоторое время в полном убеждении, что русские не думают более о новых завоеваниях в Азии; но так как ему пришлось остаться в Москве до апреля в ожидании возвращения курьера, отправленного Кампредоном к де Бонаку, французскому посланнику в Константинополе, то от него не легко было скрыть приготовлений к такой же компании, как и предшествовавшая. Донесения его об них сильно встревожили султана. Области, как покоренные русским императором, так и те, на которые он, по общественному мнению, простирал еще свои виды, составляли некогда владения, отторгнутые от турецкой империи. Миривейс, как правоверный, обязывался возвратить их Порте, если она не откажет ему в своей дружбе; и она готова уже была заключить с ним союз и поднять знамя войны против России; но предложение Петра Великого войти в соглашение с нею при посредничестве французского посланника, успокоило ее. Франции хотелось предупредить разрыв между Россиею и Портою, потому что в Вене поговаривали о соединении с петербургским двором против общего врага христианства, и по слабости турецкого правительства, могли быть сделаны приобретения от Турции, которые в делах Европы, дали бы перевес Австрийскому дому. Г. де Бонак приступил к переговорам. Он объявляет известия о неприязненных действиях России ложными слухами, потом удивляется, когда они оказываются верными, посылает по этому случаю жалобы в Петербург и ждет на них ответа, а между тем войска завоевателя выигрывают время и подвигаются вперед, покоряют Гилян, а наконец 28-го июля берут Баку, город в высшей степени важный по своему порту на Каспийском море и по нахождению в его окрестностях петролея
