Пошлите ей серое, предложите белое, покажите тоннель, который выведет ее наружу.
Время от времени наступление серого превращалось в едва заметное движение, заставляя Исобел задумываться, не выдумала ли она это тайное вторжение.
А по краям все расплывалось, будто ее сознание постепенно изнашивалось.
Темнота уже не казалась такой непроницаемой, но чем ближе она подступала, тем больше паники возникало в разных частях ее сознания, так что Исобел терпеливо ждала, что ждет ее впереди.
– Это ведь ты сказал ему, признавайся, – завелась Ким, как только они оказались одни в машине. – Распелся, как канарейка, о тех местах, где я могу бывать…
– Я мог – совершенно случайно – обмолвиться, – Брайант пожал плечами, – что ты прогуливаешь Барни в Кленте вечером по средам около девяти. И что ты паркуешься на нижней стоянке. Знаешь, так, совершенно вскользь.
Ким резко повернула налево, и сержант врезался в пассажирскую дверь[65].
– Брайант, ты хоть понимаешь, насколько сильно я ненавижу эти твои попытки вмешаться в мою частную жизнь?
– Ха, ты именно так себе это представляешь?
– А разве нет?
– Неа. Каждый раз, когда мы начинаем большое расследование, ты становишься сама не своя. Я знаю, что ты не любишь Дэниела Бэйта, поэтому подумал, что он – идеальная кандидатура, чтобы выпустить на него весь пар. Короче говоря, когда ты орешь на него, ты не орешь на всех нас.
Ким поняла, что это объяснение зрело у него очень долго.
– А если ты села за руль для того, чтобы наказать меня, считай, что это сработало и я больше так не буду, – добавил сержант, упираясь в торпедо машины.
Об этом она вовсе не думала, но надо будет запомнить на будущее.
– Что новенького с Исобел? – спросил Брайант, когда они проезжали мимо Рассел-Холла.
Он знал, что она уже успела проверить.
– Ничего особенного. Но деятельность мозга не прекращается.
– Угу…
– Что? – переспросила Ким.
– А ты когда-нибудь задумывалась над этим?
Вместо ответа инспектор стала ждать неизбежного продолжения.
– Ведь это похоже на то, что тебя похоронили заживо, нет? Я хочу сказать, что мозг все еще работает, но погружен во мрак, потому что твое тело не двигается и все ощущения как бы умерли. Как будто ты превратился в одну голову. Ты понимаешь, о чем я?
К сожалению, Ким его хорошо понимала. Она столкнулась с чем-то подобным во время одного из своих предыдущих расследований, когда познакомилась с девочкой, которую звали Люси[66]. Она не была в коме, но страдала от мускульной дистрофии, так что могла пользоваться всего несколькими пальцами на руке. При этом мозг ее работал идеально.
