Лида в момент нашей в ней встречи была на перепутье.
То есть уже все про себя знала, однако романтику еще сохранила. Как я потом понял, она к нам пошла по идейным соображениям. Конечно, дело ей «сшили», но дело послужило лишь формальным толчком. Француз, с которым она уехала из Союза, подонком оказался, ничтожеством. Это в Москве была любовь и восторженная блондинка, загадочная русская душа.
А как вернулся он с ней в Париж, его родители ему на пальцах объяснили, что для карьеры другая жена нужна, со связями и с собственной квартирой в придачу. Француз подсчитал, согласился и сказал Лиде «пардон!» А куда ей было деваться? Девка без кола и двора, в чужой стране, со специальностью «структурная лингвистика», на которую, как легко догадаться, при тогдашней безработице о-о-огромный был спрос… В Москву же ей возвращаться с разбитым корытом гордость не позволяла. Ведь в глазах подруг — королевой во Францию отправлялась. Так она и мыкалась в Париже, живя в грязном арабском квартале, перебиваясь редкими частными уроками, и полагала, что жизнь ее кончилась. Посему ненавидела своего подонка мужа, а вместе с ним и его Францию. Может, дальше у нее и наладилось бы, однако потянуло домой. Домой же надо приезжать с форсом, с подарками и деньгами, иначе родители заподозрят неладное. Но деньги в Париже на улице не валяются.
Вот и задумала она провернуть выгодную комбинацию с золотыми монетами. И — повторяю — деньги ей нужны были не для себя — родителям жаждала вручить пару тысчонок на кооперативную квартиру с барского плеча… Как водится, с размаху угодила в нашу сеть.
Тут, на счастье, умный ей следователь попался. Разгадал ее. Мы подключились, поняли — девка будет работать за идею, реванш у Франции и у мужа-ничтожества брать. Далее пошло веселее. Русской переводчицей можно большие деньги заработать, особенно когда советские фирмы оказывают ей предпочтение.
Так вот, продолжаю, наступил момент, когда и она догадалась, что мы ее ценим, мягко говоря, не за аналитический ум и решительный характер. Но признаться окончательно в этом себе самой — катастрофа, вторая и ее жизни. Страшно. Тут я появился и показался ей принцем-царевичем, королем королевичем, за которого можно ухватиться и который вытащит. Да я, идиот, тогда этого не понял. Я же себя и впрямь принцем-царевичем считал и согласился бы только на королеву. Верка меня почему захомутала? Да потому, что на пермской помойке с разбитым носом лежал, вот она и подобрала. А разве сравнить Лиду с Веркой? Лида была на два порядка выше.
