Я кивнул головой. Все правильно. И впрямь, глупо скрывать, что мы «таскаем» бывших советских гражданок, которые приезжают в Союз повидать родственников. Любишь кататься — люби и саночки возить, иначе в другой раз не дадим визу. И западным разведкам это известно. Но с теми дамами, что на нас не работают, мы ограничиваемся беседами об их иностранных знакомых. В нашем хозяйстве все может пригодиться.
— Ваше здоровье!
Лида пригубила виски. Я потянулся за кофейником и вдруг явственно услышал, как хлопнула дверь — та, с черного хода, в глубине коридора. Лида следила за выражением моего лица. Я налил кофе в свою чашку.
Женщины в разведке — самые несчастные люди. Причем я имею в виду не добровольных и платных стукачек, которых у Комитета пруд пруди и которые за пятьдесят рублей или за путевку в интуристовскую поездку готовы заложить кого угодно. «Поверьте мне» (второй раз цитирую письмо Ленина к кронштадтским матросам), так вот, поверьте мне, мы знаем, с каким дерьмом нам приходится работать. Московские и ленинградские проститутки, фарцовщицы, мелкие спекулянтки, карманные воровки — кого только нет в наших картотеках! Гораздо хуже стукачки по призванию, которые нашими руками хотят свести личные счеты. Знаменитая история, когда одна солидная дама (между прочим, секретарь парторганизации в НИИ) пыталась посадить своего мужа только за то, что тот ушел от нее к молоденькой лаборантке… На вести на человека поклеп — довольно просто, защитить — сложнее. Целый сектор большого отдела отбивался в течение месяцев от фронтального наступления бесноватой бабы, ибо было известно, что ее бывший муж ни в чем не виноват, ни ухом, ни рылом. Однако сейчас речь идет о другом, о настоящих кадрах, которые мы вербуем в разведку.
Как правило, мы занимаемся еще с университетской скамьи заманиванием романтикой приключений, материальным стимулов, работой за границей. К тому же когда не сложилась личная жизнь, тянет к перемене мест. А тут возникает выбор: или шебуршиться в средней школе Улан-Удэ и кругом, куда ни посмотришь, одни черти косоглазые, или консульство в Риме и торгпредство в Лондоне. Есть над чем поразмыслить. Правда, до Рима и Лондона — дорога дальняя. Мы долго девушку обкатываем, пока она не начинает верить, что работает за идею. А поверит она в идею обязательно, в силу своей женской натуры, ибо женщина все идеализирует, и в любви, и в жизни, без романтической пелены для нее не жизнь, а проклятый, скучный быт. Вот тогда кадр созрел. Но всячески подогревая и поощряя эту романтику, мы прекрасно отдаем себе отчет, что нам этот «кадр» необходим главным образом как баба, которую в нужный момент надо подложить под интересующий нас объект. А когда женщина прозревает — уже поздно, кругом она повязана. Вот почему среди них так много алкоголичек и наркоманок. И еще есть статистика самоубийств в советских зарубежных колониях, но она — за семью печатями, даже я в нее не заглядывал.
