— У Павла Афанасьевича нет родителей, — госпожа адвокат не стала вызывать пожарных, предпочла проигнорировать Маринину выходку.
— Он что, в пробирке самозародился?
— Насчет самозарождения ничего сказать не могу, но воспитывался Павел Афанасьевич в детдоме, с его стороны нет никаких родственников. После нашего с вами телефонного разговора я подозревала, что вы можете отказаться от малыша, — по тонким губам скользнула презрительная гримаса, адвокатесса и не пыталась ее скрыть, — Поэтому навела справки. Маленький Саша является единственным наследником, а вы, в свою очередь, его единственной родственницей.
— Что же делать? Повторяю, я не могу взять ребенка. У меня нет опыта и вообще… — Марина неопределенно дернула плечом. Ей ужасно хотелось высказать праведнице-адвокатше, что она думает и о ней самой и о ее презрении, но Марина сдержалась. Сейчас только эта элегантная стерва способна подсказать выход из нелепой ситуации.
— Если вы отказываетесь от опекунства, малыш поступит в ведение государства.
Марина протестующе вскинулась. Что она о Сашке, словно он недвижимость какая? Впрочем, после собственного отказа от ребенка подобный протест выглядел бы глупо. Скрепя сердце Марина выдавила:
— Что значит «в ведение государства»?
— Детский дом! — холодно объявила дама, постукивая наманикюренным ноготком по толстой книговине жутко официального вида, — Имуществу Павла Афанасьевича найдут опекунов, те все продадут, деньги положат в банк. Украдут половину, конечно. Потом еще парочка кризисов и к совершеннолетию мальчика от состояния отца и следа не останется.
— Ничего, будет жить как все! — с еще большей злобой буркнула Марина. Нечего на нее давить, а тем более превращать в злодейку, обрекающую малыша на гибель!
Адвокатесса, видимо, почувствовала настроение собеседницы, потому что прекратила обсуждать дела имущественные. Она немного помолчала, давая Марине перекипеть, а потом вполне мирным тоном осведомилась:
— Как мальчик себя чувствует?
— Спасибо, плохо, — снова буркнула Марина. Она не собиралась принимать перемирие. Все вокруг добренькие, все за ребеночка радеют, одна она мерзкая тетка! А предложи Марина сейчас вот этой добренькой адвокатше: «Возьми опекунство, спаси дитенка от детдома…», вся эффектная прическа дыбом встанет. Руками начнет махать, про личные заботы рассказывать, объяснять, что она человек посторонний. Вот и Марина семейству Севастьяновых тоже посторонняя. И не надо про кровные узы, много та же Аленка про эти узы вспоминала, когда Пашку уводила!
