В день взятия биопсии в операционную, в нарушение всех законов, ее повезли в наимоднейшей одежде. А чтобы ну хоть как-то снять предоперационное волнение, она попросила главврача накинуть на себя шаль.
Если бы Алиса пожелала въехать в операционную в кирзовых сапогах и в полушубке, то и это ей было бы позволено. Так велик был ее авторитет.
— До чего же богатая женщина… — часто говорили о ней городские жители. — Она не то что от болезни, от смерти откупится.
— А если ей наскучит жить? Что тогда?.. — спрашивал кто-нибудь в сердцах.
— Вот это, наверное, и есть тот единственный вариант, когда она действительно может уйти из жизни, а так она будет жить в веках…
Денег у Алисы были горы. За внеочередные выдачи квартир ей давали взятки. И она их брала. «В наш век не брать то, что дают, стыд и позор…» — любила она шутливо произносить и смеялась, радуясь тому, как она легко из простых слов составляла мудрость.
Молоденький анестезиолог-ястребенок, еще толком не знавший Алису, попытался возразить появлению ее в операционной в таком виде. Но главврач так одернул его, что он надолго притих.
— Если будешь и далее так выступать… — сочувственно прошептала ему санитарка, — то всю жизнь проживешь в сарае…
Анестезиолог удивленно смотрел, как огромная делегация врачей, то и дело кланяясь, подкатила Алису на каталке к операционному столу. Главврач и заведующий осторожно переложили красавицу на стол. Операционная сестра и кандидат наук, которому было поручено взять биопсию у больной, начали торопливо шептать ей на ухо ласковые слова. Алиса, внимательно слушая их, смотрела в потолок и улыбалась. Минут через пять главврач вновь подозвал к себе молодого анестезиолога и приказал ему приступить к даче наркоза.
— Наркоз ей категорически противопоказан… — попытался он возразить. — При поступлении я смотрел эту больную, у нее выраженный бронхит, да притом с температурой, после дачи наркоза обязательно разовьется тяжелое осложнение. Бронхит перерастет в воспаление легких, а затем могут быть и всякие другие последствия.
Но, увы, Алиса уже лежала в операционной. И о возврате ее в палату не могло даже быть и речи. Главврач был человеком решительным, если уж что пообещал сделать, то сделает обязательно. И если биопсию он назначил на сегодня, то она будет сделана, невзирая ни на что, именно сегодня.
— Я приказываю вам… — закричал он на молодого анестезиолога. — А если вы не выполните приказ, я уволю вас…
— Это дело ваше… — гордо произнес анестезиолог. — Но я никогда не буду делать наркоз, заведомо зная, что он может повредить больному. А экстренных показаний для дачи наркоза у этой больной нет. Биопсия не срочная процедура. Пусть терапевты подлечат бронхит, и недельки через две я без всякого риска для легких проведу наркоз.
