— Если мы его сейчас не скрутим, то он до самого утра будет нас мучить.
Милиционеры поняли замечание доктора как сигнал к атаке. Да притом, если врач приказывает, они за свои действия не отвечают. Парень не успел даже пикнуть, как с него мигом слетели брюки, рубашка и остался он в чем мать родила. Руки его, заведенные за спину, зафиксировали ремнем. Он не ожидал, видимо, такой атаки.
— И не вертитесь, пожалуйста… — сказал ему Иван Иванович, вновь приготовившись шить. — А то вместо раны могу иглой в глаз попасть…
Однако, как только опять Иван Иванович попытался проколоть кожу, парень так дернулся, что все, и я в том числе, разлетелись по сторонам.
— Прежде, чем шить, обезболивать надо!.. — закричал он.
Иван Иванович был неумолим. Он вновь попросил нас подержать парня. Мы держали его очень крепко четырьмя парами рук, а он все равно, дергался на стуле и вырывался.
— Ребятки, держите до последнего… — попросил Иван Иванович.
Как это держать до последнего, я не знал. Но, видимо, знали милиционеры. Один из них что-то шепнул мне на ухо. И когда парень опять при прикосновении иглы к коже дернулся, два милиционера вдруг сдернули его со стула и, повалив на пол, прижали его своими телами. Вот в таком положении, стоя перед парнем на коленях, продолжил Иван Иванович шитье.
— Больно!.. — кричал парень.
— На то она и больница, от слова «боль»… — успокаивал его доктор и добавлял: — Меньше пить будешь, и боли не будет…
За десять минут раны были зашиты, обработаны и перевязаны. Милиционеры, в удовлетворении получив справку, быстро подняли парня с пола и одели его. Он что-то зло пробурчал нам, но мы не разобрали его слов. Милиционеры быстро увели его.
Иван Иванович спокойно сидел и записывал произведенную хирургическую обработку ран в журнал.
— А как же вежливость? — подсаживаясь к нему, тихо спросил я. — Ведь с больным так грубо нельзя обходиться…
— А с нами ему, выходит, можно обходиться как только ему заблагорассудится. Так, что ли, выходит? — впервые за все время вспыхнул Иван Иванович. — Да мало того, он еще пьян. Другой бы на его месте помолчал, а он… — И, ловко достав из-за уха сигаретку, закурил.
Руки его белые чуть вздрагивали. Он смотрел на меня с внимательной задумчивостью, видно, представляя, что бы произошло со мной дальше, если бы он вовремя не пришел.
Вот он нежно и даже как-то невинно улыбнулся и, выпустив дымок в сторону приоткрытой форточки, сказал:
— С некоторыми больными не всегда надо обходиться ласково, особенно в травматологии, когда поступают вот такие…
