…Пока предавались воспоминаниям, Лариска подружилась с Кларой. Они сидели обнявшись. Мне это показалось подозрительным. Не такой Лариска человек, чтобы обниматься с соперницами — она ведь претендует только на первые роли. Мы-то с ней дружим потому, если уж честно, что я уступаю ей во многом. Может, и Клара уступила? Как бы там ни было, но мне неприятно смотреть на их объятия. Я хочу, чтобы Лариска обнималась только со мной. Лариска, конечно, заметила, как я скисла, и сказала:
— Не грусти, барышня! Не злись, Бублик!
— Никакая я не барышня! И у меня, между прочим, есть имя!
Лариска подошла ко мне и обняла. Она зашептала мне на ухо: «Юрка с Ленькой, кажется, опять выясняют отношения».
В самом деле, в комнате их не было, я это заметила, конечно, но не придала значения — мало ли куда можно выйти. Пошла их искать. Они стояли в коридоре в петушиных позах. Казалось, вот-вот ударят друг друга. У каждого в руке, отведенной за спину, по листку белой бумаги.
Интересно, интересно… Я спряталась за вешалку — она у нас такая круглая, стоячая — и притаилась.
Слышу:
— Да? А вот этого не хочешь, — сказал Ленька зло.
— Не хочу, потому что условие переврали.
— Заливай!
— Ну честно. Так бывает.
— А как докажешь?
— Очень просто. Вот смотри.
И они притихли. Я вышла из своего укрытия. Мальчишки стояли лицом к стене. Юрка писал на стенке.
Тихо подкралась, встала на цыпочки. Боже! Что я увидела! Алгебру, самую натуральную.
— Ребята… Вы не того?
Ленька повернулся первым.
— А что, Катя?
Тут выступил Юрка:
— Это наша тайна, Катя. Но раз ты нас накрыла, мы тебе скажем. Скажем, Лень?
У меня прямо глаза стали квадратными. Какая нежность — кто бы мог подумать… Юрка сказал:
— Мы с Леней решили поднасесть на математику. Он способный парень.
— Как это называется? «Пифагоровы штаны», что ли?
— Какие штаны?
— Ну ваше тайное математическое общество?
— Здорово, Катя! Честное слово! Спасибо за идею.
— Спасибом не отделаешься. Принимаете к себе? Надоело списывать.
Мальчишки переглянулись.
— Это опасно, — сказал Юрка.
— Почему?
— Боюсь влюбиться…
— Пижон несчастный! Так знай же: третий — лишний. Леня, пойдем танцевать!
Я взяла Леньку под руку. Он посмотрел на меня удивленно.
— А что, нельзя? — спросила я.
Мне стало немножко страшно: вдруг он скажет
«нельзя», что тогда?
— Можно, даже очень, — сказал Ленька.
Мы ворвались в комнату. Я крикнула:
— Бал продолжается!
И закружила Леньку вокруг себя. Потом включили музыку.
