Рассказ этот (речь о фрагменте из книги пророка Иезекииля) интересен и значим, однако, не только своей внутрибиблейской функциональной значимостью (с его помощью в логике косвенной фигуральности восполняется, как мы уже говорили, дефицит прямых характеристик Люцифера), но и в более общем смысле. Конкретизируя образ Люцифера и представления о его судьбе, мы обретаем в свою очередь возможность достаточно корректного уже «наложения» более обстоятельной, многосоставной матрицы сюжета о Люцифере на заведомо аллюзированный на него образ Ивана Карамазова. И это будет уже не декларативная и не форсированно-моралистическая параллель, а достаточно адекватная, органичная историко-культурная рефлексия. Этой продуктивной логикой не гарантируются еще безусловно положительные результаты конкретных исследовательских усилий. Результат этот зависит и от многих других обстоятельств, но он явно недостижим без внимания к непрямым внутрибиблейским характеристикам Люцифера. Напротив, осознание принципиальной значимости таких характеристик обуславливает возможность прочтения образа и судьбы Ивана Карамазова на «фоне» библейских аналогий.
Рассказ о «царе Тирском», который был безупречен и мудр в своем управлении, весьма обстоятелен. Что же касается Люцифера, то в самой Библии таких же развернутых прямых свидетельств о его первоначальной судьбе нет. Но для пророка в широком контексте его знаний (мы имеем в виду многовековую традицию бытования в устном предании сведений о Люцифере, а также апокрифические тексты[102]) рассказ о царе-тиране был заведомой параллелью к судьбе Люцифера. Развертывать ее, эту параллель, в полном объеме он, однако, не счел целесообразным, не счел, по видимому, в логике «воздержания» от излишнего внимания к врагу рода человеческого[103].
В явном согласии с интуициями Иезекииля пророк Исаия «обозначает» главные мотивы бунта Люцифера, который также представлен (разумеется, символически) в образе надменного царя Ассирийского: «Как упал ты с неба, денница, сын зари! разбился о землю, попиравший народы. А говорил в сердце своем: взойду на небо, выше звезд Божиих вознесу престол мой и сяду на горе в сонме богов, на краю севера; взойду на высоты облачные, буду подобен Всевышнему. Но ты низвержен в ад, в глубины преисподней. Видящие тебя всматриваются в тебя, размышляют о тебе: „тот ли это человек, который колебал землю, потрясал царства, вселенную сделал пустынею и разрушал города ее, пленников своих не отпускал домой?“» (Ис 14:12–17).
