И через полминуты весь поселок понесся к балочке.
— Вот дела так дела… — удивились жители.
Но рука-то рукой, а за рукой оказался и сам Никифоров.
— М-да-а! — увидев замерзшего Никифорова, пробормотал грузчик. За эти три часа он все, что угодно, передумал и перебрал в своей голове, что касалось пропажи Никифорова. Но чтобы пенсионер Никифоров, так вот вдруг нелепо скочурившись, замерз в сидячей позе, при всей амуниции, включающей новые валенки и форменные галифе, — уж чего-чего, но этого грузчик не мог даже и предположить.
— А ну дайте я на Никифорова погляжу, — пробился сквозь толпу Корнюха. И, нагнувшись к Никифорову и призвав к тишине, не дыша, послушал у того сердце.
Наконец он встал и с какой-то необыкновенной солидарностью произнес:
— Все…
— А может, это Виолеткино чучело? — крикнул кто-то из толпы. — А сам Никифоров взял и спрятался от нас.
Корнюха покосился на сказавшего, потом покосился на Никифорова и тоскливо спросил меня:
— Доктор, а ты как считаешь?..
Быстро осмотрев Никифорова, я сказал:
— Да, к сожалению, Корнюха прав…
Мое заключение положило конец всем сомнениям. Но тут же после первого недоразумения возникло второе. Уж как-то неудобно везти Никифорова в такой позе. Как ни пытался грузчик выпрямить Никифорова, он был точно каменный.
— Н-да… — произнес Гришка. — Н-да… Вот случай так случай…
Гришка ехал осторожно. Точно не снежное поле было перед ним, а минное. Местами тройка плелась шагом.
— Ты что это, атомную бомбу везешь? — спрашивали его прохожие.
— Хуже… — бурчал он.
— А что может быть хуже? — заглянув в сани, они вдруг, увидев Никифорова, в ужасе замирали. В какие угодно превращения они могли поверить, но чтобы такое…
Гришка от волнения то и дело кашлял. Сердце его щемило. Немели пальцы. Он часто оглядывался, все не веря и все не соглашаясь со случившимся. Но, увы, явь была явью. Никифоров замерз. Не только руки, но даже уши, глаза и брови были у него как из стекла. А длинный его, вечно розовый нос теперь напоминал сосульку.
Осторожно, с выражением благоговейного страха, подъехал Гришка к больничному моргу. Санитарка, заранее заприметив тройку, принесла ключи.
— Что-то зачастили вы к нам? — сказала она, чуть-чуть заглянув в сани. И не успел ей Гришка ответить «да», как она, поджав ножки, грохнулась. Но через секунду-две без всякой посторонней помощи встала и, шепча: — Неужели сам Никифоров преставился?.. — так заморгала глазенками, словно она не на этом свете была, а на том.
