«Давайте в виде исключения сделаем ему капельницу. А вдруг она поможет? — и спрашивает: — Тебе делали капельницу?..»
«Нет, не делали, — отвечаю я и прошу ее: — Сделайте, пожалуйста, а вдруг поможет».
Хотя раньше в областной клинике я замечал, что капельницу вешают тем, которые уже как живые упокойники. Я и про себя тогда так подумал: «Наверное, и я такой же…»
Подвесили три бутылочки. А у других, вижу, по одной. У сестры спрашиваю: «Почему три подвесили? Ведь надо одну».
А она: «А может, вы мне за такую доброту когда-нибудь придете и телевизор бесплатно почините». Видно, обреченным я для них считался, раз они такие фокусы на мне проводить начали.
Пришла жена. Я в слезы. Она к заведующей. Та сестру отругала. И капельницы больше делать мне не стали.
Жена мне и говорит:
— Вить, пока деньги целы у нас, поедем в Москву, в платную поликлинику. Говорят, только одна она людям помогает.
Дали нам адрес. И мы поехали. Приехали. Зашли в регистратуру. Из окошечка выглянула курносенькая тетенька в белой шапочке. Говорит:
— Дадите сверху три рубля… то я вас в виде исключения запишу к профессору. Он хороший, он всем помогает.
Жена дала сверху. И нам выписали к нему талончик. Только поднялись мы на второй этаж, тут со мной опять плохо делается, перед глазами все как закружится. Пробую протолкнуться к двери, а без очереди никто не пускает. Приняв человек десять, профессор вышел и говорит:
— Все, больше я принимать не смогу, ну а, мол, у кого на руках остались талончики, приходите через месяц… или полтора.
Галя моя шум подняла, мол, из-под Ряжска человек помирает. И завела меня к нему в кабинет.
Профессор встретил хмуро.
«Что с вами?»
Я голову обхватил: «Доктор, дорогой, помогите, всех объехал, и никто не помогает, спасите, пожалуйста».
Он и говорит: «Раздевайтесь…»
Разделся я. Померил он давление, пульс сосчитал: «У вас все нормально».
Ну а это… я не буду говорить.
— Нет… нет, говори… — встрепенулся Никифоров и, набрав в ковш снеговой воды, подал Витьке. Тот, осушив его, вздохнул.
— Ну что, опять пришлось сунуть? — тихо и вкрадчиво спросил его Никифоров.
— Да, — вздохнул Витька. — Скатал в комочек шестьдесят рублей и в карман ему этот самый комочек маленький, незаметный под видом мышонка пустил. Он враз оживился. С полчаса стучал по груди, каждый кусочек на теле перепрослушал, каждую косточку перепрощупал. Наконец сказал, что у меня, по-видимому, врожденные спайки мозговых сосудов. Но отчаиваться не надо, так как я благодаря его помощи еще поживу. И выписал мне лекарство… анальгин…
