— Не-а-а, за дороги не снимут, — вдруг перестав гудеть и чуть приоткрыв глаза, ответил вразумительно Пред. — У других коммунхозников не то что дорог, колодцев нет. Так что пусть для начала их пошерстят… а у меня, слава Богу, пока все чин чинарем, колодцы глубокие, и вода в них еще питьевая.
— Ну знаешь, милый, — не успокаивалась Вера. — Это ты здесь герой, а народ возмутится — никуда не денешься.
Пред внимательно посмотрел на нее и вздохнул.
— Скажи, а что они мне могут сделать?.. Хорошо. Пусть даже дадут выговор, так он через год снимается. Даже если строгач, все равно снимут. Так что не печалься, милка, не печалься, милка моя дорогая, — и Пред, обняв ее, тихонько засмеялся.
— Почему ты такой всегда смелый? — удивилась Вера.
— А потому что я вот именно из-за этой коммунально-хозяйственной работы и стал калекой, — и Пред указал на ногу. — С такой стопой я всю зиму могу бюллетенить. А если приналечь, то я могу добиться и группы, как инвалид коммунального труда.
— Ох ты моя миленькая, — прошептала Вера и, нежно погладив Предову стопу, добавила: — Володя, а ты и вправду счастливый, твоя палочка-выручалочка всегда при тебе.
На очередном районном предвыборном собрании коммунхозников Преда выручила Вера. Она всем доказала, что именно от снега у Преда развилась ипохондрия, и если зимой к нему некоторые лица будут приставать со снегом, пригрозила закрыть магазин на учет, затем на переучет и т. д. и т. п.
— Да что вы говорите… — вздыхали порой в поселке собравшиеся в кучку деды.
— Да-да, все от снега… — объяснял грузчик. — Поначалу у него поднялось давление, потом в один прекрасный момент чик, и готово. Верка-то не обманет. Раз она сказала, значит, так и есть. Ну а для мужика, сами посудите, с такой болезнью к бабе лучше не приставать. Только опозоришься.
— Эх, старики! — восклицал тут какой-нибудь дед. — Я так полагаю, пропади этот снег пропадом, человек-то ведь дороже. Короче, Преда не трогать. Пусть Ванька дороги чистит.
— Погодите, а ведь Верка один раз и про Ваньку так говорила, а у него опосля баба двойню родила, — пытали грузчика дотошные старики.
— Нет, у Преда, вот вам крест…
— Почему?
И грузчик, оглянувшись по сторонам, шепотом объяснял про лавровый листок.
— О-хо, о-хо! И помогает?..
— Еще как!
— Тссс… А ты знаешь, Никита, я бы не против нацепить его.
— А тебе скоко?
— Девяносто…
— Да ты что?
— Как ну и что? Это бить баб грех, а любить святое дело.
— Тссс… Без суматохи… Складывайтесь по трояку. Я вам этих лавровых листиков сейчас целую гору нанесу.
