Я нажал на затвор окна, выходившего на левое крыло. Окно не поддавалось, и мне стало ясно, что давление в кабине все еще выше атмосферного.
Но медлить нельзя было. Я изо всех сил налег на раму. Она, наконец, подалась, и воздух со свистом устремился наружу. Когда мне удалось открыть еще два запасных выхода, в салон ворвались клубы густого черного дыма. Я остолбенел: вместо того чтобы выходить наружу, дым втягивался внутрь! Это, очевидно, происходило оттого, что самолет летел вниз почти в вертикальном положении. Я бросился в штурманское отделение, чтобы и там открыть запасной выход. Едва я опустил на пол раму окна, как почувствовал, что задыхаюсь от едкого дыма. Страшная слабость овладела мной. Руки стали точно деревянные, ноги подкашивались. Один глоток свежего воздуха вернул бы мне силы, и я смог бы открыть основную дверь. Но сейчас я не в состоянии был сделать и нескольких шагов.
Дым проник и в пилотскую кабину: в ней стало так темно, что на расстоянии шести дюймов ничего не было видно. Джатару и Дикшиту с трудом удалось разглядеть сквозь пелену дыма цепочку островов, пронесшихся под горящими крыльями «Принцессы Кашмира». На островах возвышались горы, и возникла еще одна угроза — при вынужденной посадке врезаться в них.
Но вот откуда-то ударила широкая струя свежего воздуха. Это Дикшит открыл переднее окно пилотской кабины. Все вздохнули с облегчением. Каждый, казалось, не вдыхал, а с упоением пил этот прохладный воздух, напоенный бодрящей свежестью расстилавшегося под нами океана.
Теперь самолет находился всего в нескольких футах от воды. Он вот-вот должен был удариться об нее всей своей тяжестью. Как жаль, что я не успел открыть главный выход! Меня успокаивала мысль, что Десуза и Пимента, возможно, сделали это за меня. «Ведь если главный выход закрыт, — думал я, — пассажирам будет трудно под водой выбраться из самолета».
У меня просто уже не оставалось времени выйти из штурманского отделения, и я решил встретить смерть здесь. Совершенно машинально я положил руки на штурманский стол и, наклонившись, опустил на них голову. Через какое-то мгновение я услышал всплеск воды и тотчас же пол подо мною будто начал проваливаться. Откуда-то сверху с шумом хлынула вода. И вдруг все как-то странно затихло…
Больше всего я боялся, что при вынужденной посадке «Принцесса Кашмира» изуродует нас или раздавит тяжестью раскаленного фюзеляжа. К счастью, этого не случилось. Я был жив! Со всех сторон меня окружала мерцающая толща светло-зеленой воды. Отчаянно заработав руками, я вынырнул на поверхность океана и с жадностью вдохнул живительный воздух. Первое, что я увидел после того, как отдышался и пришел в себя, это покачивавшиеся на воде резиновые подушки от кресел и множество различных обломков. Повинуясь могучему зову жизни, я ухватился руками за плававшую невдалеке часть фюзеляжа и повис на ней. Рваные края металлической обшивки врезались в пальцы, причиняя нестерпимую боль. Но эта боль была ничтожной по сравнению с тем, что мне пришлось пережить за последние несколько секунд, когда я находился на волоске от смерти. Ничто не может так сильно подействовать на человека, как ощущение вновь обретенной жизни. — Каким мелким и незначительным кажется все остальное в такие минуты! Но мое сердце снова наполнилось тревогой, когда совершенно неожиданно меня обдало жаром и я почувствовал острый запах бензина, смешанный со смрадом горящего масла и лака. Я обернулся, и моим глазам предстала чудовищная картина пожара — пожара на воде. Передо мной пылал огромный огненный круг, едва ли не достигавший двухсот футов в диаметре. В тускнеющее предвечернее небо поднимались красные языки пламени с черными, как сажа, лентами дыма.
