Трое женщин переглянулись.
— Ты не пойдешь посмотреть? — удивилась мадам д’Онневиль, повернувшись к Бебе Донж.
Та встала и пошла к дому. Она отсутствовала в течении нескольких минут, а, когда вернулась, то была спокойна, как обычно.
— Они закрылись в ванной. Меня не впустили. Феликс утверждает, что ничего страшного…
— Ну, а что все-таки с ним?
— Не знаю…
На велосипеде приехал доктор, одетый в костюм из коричневой ткани, в котором собирался на рыбалку. По мере того как он приближался по залитой светом аллее, на его лице проявлялось все большее удивление по поводу того, что три женщины спокойно сидят под зонтом.
— Случалось несчастье?
— Не знаю, доктор… Мой муж в ванной… Я вас провожу.
Дверь приоткрылась, чтобы впустить доктора, но закрылась перед Бебе Донж, которая стояла неподвижно на лестничной площадке. В отчаянии мадам д’Онневиль поднялась и принялась прямо под солнцем расхаживать взад и вперед.
— Не знаю, почему они нам ничего не говорят… А Бебе? Что делает Бебе? Она к нам тоже не возвращается!
— Успокойся, мама. У тебя еще будут причины. Зачем волноваться?
Дверь ванной открылась еще раз. Доктор в одной рубашке, деловым видом скомандовал Бебе Донж, которую нашел в тени:
— Принесите кипяченой воды, как можно больше.
Бебе спустилась на кухню. На ней было платье из светло-зеленого муслина. У нее были светлые волосы.
— Кло!. Нужно отнести кипяченую воду в ванную.
— Я видела, что приехал доктор. Мосье заболел?
— Не знаю, Кло. Отнесите же кипяченую воду.
— Много?
— Доктор сказал, как можно больше.
Когда кухарка отнесла два кувшина с водой, ей не позволили войти в ванную, дверь которой была лишь слегка приоткрыта. Однако, она увидела вытянутое тело, вернее увидела только ноги и это так ее поразило, словно она увидела труп.
Было три часа. Дети, которые ничего не знали, играли в теннис, слышался голос Жака, говоривший кузине:
— Ты не будешь играть. Ты слишком маленькая.
Жанни было только шесть лет. Она собиралась заплакать. Если бы она подошла пожаловаться матери, то та бы ей, как обычно, ответила:
— Оставь эти мысли, дочка. Это меня не касается.
Мадам д’Онневиль стояла и смотрела на окна второго этажа.
— Не передашь ли мне сигареты, мама?
В любой другой момент мадам д’Онневиль возмутилась бы, увидев свою дочь развалившуюся в шезлонге и требующую у нее, своей матери, сигареты, лежащие на столе.
Она протянула ей портсигар, не обратив на это внимание. Она следила за появившейся на крыльце Бебе, которая направлялась к ним своей обычной походкой.
