Он закурил сигарету и стал ходить по палате, подошел к окну, худой, плохо слаженный, уродливый душой и телом.
— Полагаю, что этот бедняга следователь, у которого, между нами говоря, вид совсем не аса, не вытянул из вас все жилы?
— Он был очень любезен.
— Был скромен? — с дрожащей улыбкой спросил Жалиберт.
— Он сделал все от него зависящее, чтобы найти истину, которую я еще не знаю…
Жалиберт вульгарно произнес:
— Без шуток?
Ну, что сказать? Что из-за его жены Ольги Жалиберт, обладавшей крепким и вкусным телом, которая бросалась в любовь, как и в жизнь с неутомимым жаром, Франсуа должен был сто раз пожать руку доктора, есть с ним за одним столом и играть в бридж!
— Да! Действительно. Но теперь вы должны знать, как будет, защищаться ваша жена? Кажется, она выбрала в адвокаты Бонифаса Не представляю, как этот скучный человек может вести дело такого рода.
Его грудь вздымалась от беспокойства. Он ждал одного только слова и это слово Франсуа, играя, не спешил произнести.
Что еще придумает Жалиберт, чтобы заставить его заговорить?
— Бонифас со своей прямоугольной бородкой, волосами и кустистыми бровями, мог бы играть святого. Этот человек во имя громкого дела, во имя морали, готов обесчестить весь Город. Доверить ведение любовного дела такому адвокату!
— Это не любовное дело.
И тот другой, остался очень доволен этим ответом, едва не подпрыгнув от радости.
— Какое же дело будет у вашей жены?
— Не знаю.
— Она отрицает? В сегодняшней газете утверждают…
— Что утверждают?
— Что она во всем созналась, включая и преднамеренность.
— Это точно.
— И что тогда?
— А тогда ничего!
Жалиберт, который лишил бы жизни десяти больных, чтобы расширить клинику или купить-большую машину, смотрел на Донжа с беспокойством, спрашивая себя, не насмехается ли тот над ним?
— И все-таки нужно, чтобы она защищалась. Защищаясь, Она, возможно, поможет судьям разобраться в причине.
— Она не будет защищаться.
— Она всегда была непонятной женщиной, — сказал Жалиберт, с деланной улыбкой. — Вчера я говорил, не помню с кем… Я сказал: «Никто никогда не знал, о чем думает Бебе Донж…»
Не знаю, возможно все это от воспитания, которое она получила в Константинополе. Нужно добавить, что ее мать тоже очень оригинальна. Что же до неё… И какое же объяснение она дает своему поступку?
— Она не дает никакого объяснения.
— Это будет дело о безответственности? Если будут нужны медицинские показания, с моей стороны… Я сказал уже об этом Леверу… Он обратится ко мне в случае необходимости… Вот такие дела, старина.
