Правда о Бебе Донж | страница 30
— Понимаю. Она разрешила, короче говоря, чтобы вы на стороне получали то, что она вам не могла дать.
— Да, так можно сказать.
— И вы никогда не чувствовали с ее стороны ни малейшего проявления ревности?
— Ни малейшего.
— До этого воскресенья вы находились в товарищеских отношениях?
Франсуа оглядел следователя с ног до головы. Он представлял его среди коллег, в старом доме доктора, которого знал. Он видел его на велосипеде в брюках с заколотыми у щиколоток прищепками. Он представлял его на воскресной мессе в сопровождении шестерых детей и жены.
И тогда кончиками губ он ответил: «Да». Секретарь продолжал усердно записывать, а лучи солнца, пробившиеся сквозь шторы, падали на его прилизанные волосы.
— Позвольте мне настоять на этом пункте, мосье Донж…
И следователь бросил на него взгляд человека, знающего, что виновен в своей настойчивости, но который выполняет свой долг.
— Я утверждаю, что мне больше нечего вам сказать, мосье Жиффр…
Это «мосье Жиффр» было таким неожиданным, что они посмотрели друг на друга так, как, если бы они не были свидетелем и следователем, а были мужчинами, которых случай поставил в затруднительное положение. Следователь кашлянул, повернулся к секретарю, как бы собираясь ему сказать, чтобы тот не записывал в протокол «мосье Жиффр», но секретарь это уже понял.
— Мне бы хотелось как можно быстрее передать дело Парке, чтобы начисто прекратить тот нездоровый интерес, который подобные дела вызывают в маленьких городах.
— Моя жена выбрала себе адвоката?
— Сначала она не хотела. По моему настоянию, выбрала господина Бонифаса.
Лучший в адвокатуре, мужчина лет шестидесяти, с бородой, очень важный, слава которого выходила за пределы города, Бонифас был известен во многих департаментах.
— Вчера во второй половине дня он видел свою клиентку. Насколько я понял, когда он пришел ко мне, адвокат продвинулся в этом деле не дальше меня.
— Тем лучше! В конце концов, зачем они вмешиваются? Что хотят обнаружить? Кого? Что? Зачем? Что они будут делать с этой правдой, если чудом до неё докопаются?
Правда!
— Послушайте меня, господин следователь…
Нет! Еще не время, слишком рано.
— Слушаю вас.
— Простите меня. Я не знаю, что хотел вам сказать… Вы ведь просили сообщить, когда я почувствую себя уставшим?
Это была неправда. У него никогда не было такого ясного ума. Беседа пошла на пользу. Она стала своёобразной гимнастикой, которая очистила его.
— Понимаю… Мы сейчас уйдем… Прошу вас подумать, я уверен, что вы знаете — ваш долг в интересах вашей жены, а также в интересах Правосудия…