Я закрыла дверь и выдохнула. Вздох эхом разнесся по комнате и затаился в углах. Голова закружилась от близости очага, противоречивых воспоминаний и Влада, которого почему-то в комнате не было.
Зато был он. Камень. Неизменный атрибут очага. Завороженная, я шагнула к нему, провела рукой по прохладной, шершавой поверхности.
Сзади громко стукнула дверь, и я обернулась.
— Ты…
Голос хриплый, сдавленный. Пробирает до костей сильнее, чем холод. Мир сдувается медленно, но верно, превращаясь в небольшой шарик. И тут же становится душно.
Я молчала. Не знала, что сказать, да и нужно ли? Я уже и забыла, как все остро рядом с ним. И почему-то подумалось, что это меня и привлекало — острота ощущений. Как мотылька на огонь. Жизнь кажется ярче, насыщенней. И опасней. Яркость и опасность всегда ходят вместе.
— Когда вернулась? — Тот же хриплый голос, только уже не такой растерянный. Влад всегда умел быстро собраться.
— Сегодня.
Он так изменился. И дело даже не во внешности, не в непривычной трехдневной щетине, которая все равно была ему к лицу, не в рассыпавшихся беспорядочно светлых волосах. Было что-то во взгляде — незнакомое, новое. И на плечах — незаметное для других бремя, которое безбожно давит.
Вдруг захотелось потрясти его и крикнуть в лицо: «Зачем, ну зачем ты это сделал?!», но я, конечно же, не стала. Все в прошлом. Мне новой, измененной философией сольвейгов, должно быть все равно.
Влад прислонился спиной к двери. Прожигал взглядом, и мне подумалось: хорошо, что он далеко стоит. Эмоции находили волнами, смешивались в невообразимую кашу — облегчение, злость, обида, радость. Они кружили вокруг меня разъяренным вороньем, так и норовя заклевать насмерть.
Скажи ему. Скажи и уходи, Полина. Это же так просто.
Просто не было. И не будет никогда. Но Барт предупреждал, говорил, я выдержу.
— Ты уехала и даже не дала объяснить, — обиженно сказал Влад, оттолкнулся от двери и сделал шаг навстречу. Потом замер, будто побоялся, что от излишней активности я сбегу, телепортируюсь или испарюсь.
А я растерялась. Ждала ведь чего угодно — злости, холода во взгляде, обвинений. Но не обиды. Не открытости. Влада редко можно увидеть открытым, для этого его нужно застать врасплох. Как сейчас, наверное, и вышло. Он быстро придет в себя и наденет привычную маску всезнайки.
Поэтому я отвернулась и сделала вид, что изучаю текстуру ритуального камня.
— Поступки всегда говорят лучше слов. Точнее — доходчивей.
— Поступки имеют причину, — возразил Влад. — Всегда. Мои тоже.
