— Так что ты хотела узнать? — выдохнул он колечко едкого табачного дыма.
— Я надеялась, что ты мог что-нибудь знать от своего отца об убийце моих родителей. Дать пусть маленькую, но зацепку.
— Зачем?
— Что значит — зачем? — удивлённо вскинула брови Мереит.
Сцепив пальцы в замок, Ливиан уронил руки на стол:
— Зачем тебе искать убийцу родителей? Разве твоё знание правды поможет им? Но это может дорого обойтись тебе самой. Обычно я не даю советов, но в память о детстве сделаю исключение — иди домой и забудь сюда дорогу.
— Ты так легко об этом говоришь! — горячо возразила Мередит. — Разве сам ты не искал убийцу своего отца? Разве сам ты не хотел знать правду?
Допив оставшееся бренди одним глотком, Ливиан покрутил бутылку в пальцах, придерживая за узкое горлышко.
Тонкие ноздри его расширились. Глаза превратились в две узкие щёлочки:
— Брэдли — жалкий трус. И эта вовсе не та правда, которую я хотел бы о нём знать.
Мередит в недоумении смотрела на Ливиана.
— Он — самоубийца, — холодно пояснил он. — Повесился. Вон на той балке. И даже посмертную записку классически накропал, сучонок. Так, мол и так, сыночки, без меня вам будет лучше. Нам и вправду хуже не стало. Но это не отменяет того факта, что он безответственный, безвольный трус.
— Зачем он это сделал? Почему?
— Задавать некоторые вопросы опасно, Меридит. Уверена, что хочешь выслушать ответ?
Ливиан раздавил очередной окурок в пепельнице и лениво потянулся, закидывая руки за голову:
— В общих чертах, чтобы не травмировать хрупкую девичью психику, скажу так: Брэдли был куском дерьма. А когда тебя начинает тошнить от собственного отражения в зеркале, то гораздо большее мужество нужно для того, чтобы продолжать жить, чем взять и просто умереть.
— Умирать совсем не просто.
— Тебе-то, Дюймовочка, откуда знать? — презрительно пожал он плечами.
Мередит знала и не понаслышке.
За год работы медсестрой в клинике приходилось не раз закрывать людям глаза, провожая их в последний путь. Ни разу это не было просто. Даже когда процесс умирания был естественный и неотвратимый, большинство людей до последнего боролись за жизнь.
— Чтобы добровольно умереть нужно либо мужество, либо полное отсутствие мозгов, — сердито сказала она. — Большинство людей играют со смертью, думая, что это обратимо. А когда осознают истину, бывает слишком поздно что-либо менять.
— Повторю вопрос — откуда ты знаешь? На психолога учишься?
— Год проработала в онкологическом отделении. Это была больница для бедных людей, проходящих лечение за счёт государства. Там всего не хватало — от постельного белья до морфина. Люди терпели жуткую боль, зная, что обречены, но боролись за каждый вдох лишь бы прожить ещё миг. Увидеть лица близких. С каким выражением они смотрели на обыденные, но ускользающий вместе с жизнью, вещи? У них не было никакой надежды — а они всё равно надеялись! Скажи, как можно такой бесценный дар, как жизнь, взять и добровольно отринуть?
