У отца, я знаю, иногда были другие женщины помимо мамы.
Дядя Винсент тёте Стелле не изменял.
В его отношении к жене и дочери неизменно присутствовали та доброта и нежность, которой нам с Синтией так не хватало в родном доме.
Поэтому, откровенно говоря, меня всегда возмущало отношение Ральфа к дяде.
Ральф в ответ на мои замечания только смотрел волком и нервно дёргал плечом — он всегда так делал, когда не желал разговаривать на ту или иную тему.
Возможно, он знал, что Винсент ему не отец?
— Игры, в которые вы играете, дети, плохо заканчиваются, — тяжело вздохнул дядя.
— Я не понимаю…
— Всё ты отлично понимаешь.
Он раздражённо откинул волосы со лба, и стали заметны блестевшие на белой коже мелкие капельки пота.
— Вы плохо себя чувствуете? — забеспокоился я.
— В нашей семье все неизменно чувствуют себя отлично, — в улыбке дяди промелькнула насмешка. — У меня такое чувство, будто ты пытаешься избежать возможности узнать правду, Альберт?
— Многие знания — большие печали, — процитировал я.
И нарвался на очередную улыбку, силящуюся изобразить насмешливость, но отражающую лишь бесконечную усталость.
Протянув руку, я сжал сухую, горячую дядину ладонь:
— Расскажите, если вам так будет легче. Я готов слушать.
Дядя Винсент с грустью поглядел на меня, упрямо сжимая губы:
— Ральф не умер бы так рано, если бы все мы, в той или иной степени, не поспособствовали этому.
— Кто — вы?
— Я. Мой отец. Твой отец. Твоя мать. Даже Стелла в какой-то степени, пусть и косвенно.
Чертовски хотелось возразить, напомнив, что единственно виноватый в ранней смерти Ральфа Элленджайта это сам Ральф Элленджайт.
Вообще-то, чтобы нас убить, нужно… я даже не знаю, что нужно сделать? Регенерация у нас колоссальная. Мы в своё время с Ральфом ну, как только не развлекались? Чего с больной головы не делали? Ножи втыкали, яд пили, с крыши прыгали. Однажды даже (было дело) в раны горящие угли засыпали — это была идея Ральфа.
У него вообще фантазия богатая. Сказываются сумасшедшие гены.
Но ведь всё как с гусей вода? Как бы мы не отрывались ночь напролёт, утром, в самом крайнем случае, бинты могли понадобиться.
А чтобы довести себя до смерти? Ну, не знаю я, что нужно сделать.
— Вы не ладили с братом?
— Всё было слишком сложно, чтобы описать ситуацию одним этим словом. Скажем так, отношения у нас были натянутыми. По молодости лет я считал его привилегией то, что на самом деле было проклятием. Ральф ведь был старше меня всего на два года, но отец относился к нему, как к равному, в то время как со мной всегда держал дистанцию. Как я теперь понимаю — для моего же блага.
